такой плохой и убийца, то почему ректор не разбирается с этим?!
— Почему вы все так ненавидите его? Что он вам сделал? — мой голос отличался тембром от грубых ноток парней и зазвучал необычно в этой какофонии.
— Ещё спрашиваешь, непризнанная? — с нажимом произнёс один из них, переходя на лёгкое негодующие рычание.
Передо мной собралось пятеро волков. Пятеро рослых парней, способных одним пальцем повалить меня на землю.
— Покрываешь убийцу?
Юноша с кровавыми глазами скользнул по мне заинтересованным взглядом. Я свела вместе грязные колени.
— Да она из тех девиц, кто пускает слюни по его мордашке!
Нет! Нет! Нет! Почему-то щёки закололо от возмутительного неверного предположения. Мои локти взлетели вверх, изображая отказ, а голова моталась во все стороны.
— Я… нет! — полушепот затонул среди гула. — Почему его называют убийцей?
— А разве непонятно? Он убил своего брата!
Сердце камнем рухнуло вниз. Убил. Брата.
Руки сами опустились по швам, задевая края куртки и царапаясь об иголочку, которую зачем-то мне подколола Вивьен. Якобы на удачу или зашить одежду, в случае чего.
Вот мне и удача…
Человек, которому я доверилась пару раз, убил своего брата.
Парни продолжали что-то щебетать. Вроде бы, оскорбления и унижения в адрес лидера волков, а я, будто ударенная по голове котелком, пошлёпала по голой земле в сторону корпуса.
Настроения не было. Я чувствовала себя разбитой, бредя вдоль величественных коридоров и не видя их. В общем корпусе стоял шум, но стучащий по вискам пульс заглушал даже самый резвый крик.
Хотелось опуститься на кровать и замереть, но плестись до неё было ещё далеко.
Зацепившись ногами за брошенную кем-то портфель, я отпихнула мешающуюся преграду к стене. Заботиться о чужих вещах желания не было, как и желания продолжать путь. Меня выжали, словно кислый лимон в травяной чай.
Преодолев ещё несколько шагов, я оказалась в тихом коридорчике, по которому никто не гонялся и не бесился. Именно здесь состоялась наша первая встреча. С убийцей.
Ком в горле распух, готовясь взорваться.
Этот человек, который шутил надо мной и трогал… убийца.
Дрожь пробежалась по всему телу, поднимаясь вверх и пошевелив волосы, а в голове застыл образ брюнета с медовыми глазами, глядящего с усмешкой и заправляющего мою прядь за ухо той рукой, которой он убивал брата…
Первое, что бросилось в глаза, стоило мне пройти в комнату и сразу же облёгчённо запрыгнуть на кровать, это перевёрнутая косметика Вивьен. Всегда лежащие ровно в ряд баночки и скляночки сейчас валялись абы как. Некоторые были открытые и проливались на стол цветом и запахом какой-то травяной мешаниной. Как такое могло произойти?
Винсент?!
Я вскочила на ноги, забыв об усталости.
Вивьен точно не могла уйти, оставив свою драгоценную косметику в таком неподобающем виде. Выходит, либо она с кем-то дралась в комнате и повалила банки, либо виноват наш третий сосед. И что-то мне подсказывало…
Я принюхалась, пытаясь уловить запах чужаков, как настоящий оборотень, но неожиданно зашлась в кашле. Нос защекотали будто меховые волоски с зимнего кроличьего воротника, а в горле заскреблись кошки.
Проклятье!
Прикрывая нос локтем от удушливой косметической пыли, застывшей в воздухе, я подползла к столу и принялась кривыми руками закручивать то, что открылось.
Когда закончила расставлять всё заново, то приоткрыла малюсенькое окно и выставила в него лицо, подставляясь свежему ветерку.
Никогда не знала, что дышать, оказывается, так приятно! Свежий воздух похолодил слёзы, застывшие в уголках глаз.
И как Вивьен каждый день, а то и два раза, наносит эту дрянь на себя? Да я тут чуть лапы не отбросила!
Пошлёпала пересохшими губами и выдохнула через них. Ну, хоть горло перестало саднить. А губы постоянно сохнут здесь!
Я мельком глянула на баночки, но искать среди них средство для губ не решилась. Хватит мне на сегодня косметики! Надо, вон, дверь входную тоже открыть, чтобы выветрилось. А то спать в таких условиях нельзя.
И только металлическая ручка похолодила мне ладонь, как я подпрыгнула на месте. Что-то скользкое забралось под штанину и рвануло к коленке!
Я ударила свою же ногу кулаком, мешая этому пробраться дальше, и завизжала от ужаса, когда с умирающим шипением из брюк вывалилась голубая ящерица.
— Винсент, что ты живой?
Забыв обо всём, я подхватила руки бездыханное тельце зверька и уложила на простынь, сразу же принимаясь обмахивать его ладонями на манер веера. Винсент не подавал признаков жизни, пока я кричала и пыталась нащупать маленькое сердечко в скользких складках.
Как я могла? Как я додумалась ударить его?
Винсент не двигался и не издавал ни звука, словно действительно погиб. Как привести в чувство животное, я понятия не имела. Опрыскала его родниковой водой, потёрла лапки, заплакала, умоляя открыть глазки — тщетно. Убила… убила своего друга одним нелепым движением!
— Маленький, мой мальчик, — просила ящерицу пошевелиться. — В медпункт! Я отнесу тебя Ами! Я сейчас! Пожалуйста, не умирай!
И будто по щелчку пальцев, после слова медпункт, крошечное тельце затрепетало. Лапки подогнулись, а изо рта вылез длинный язычок.
— Винсент! Маленький! Дыши! Дыши!
Подхватив дрожащее тельце, я бросилась к выходу, распахивая дверь ногой, но…
Перевернувшись со спины на живот, Винсент оттолкнулся когтистыми лапками от ладони и спрыгнул так ловко, что мне оставалось лишь провести пальцем по юркому хвостику, упуская животное из рук. Что за?!
— Винсент?
Маленькая ящерица приземлилась на мою кровать и словно вихрь растормошила всё постельное белье, удивительным образом стряхивая подушку на пол и срывая простынь. Затем он запрыгнул на стол, добивая уцелевшие баночки с косметикой, и попытался юркнуть под кровать Вивьен, но я завизжала настолько громко, что даже безухой ящерице пришлось остановиться, чтобы потрясти головой.
Тут-то я его и схватила.
— Ах ты! — с трудом удерживая дико вырывающееся чудовище, я ругала его. — Обмануть решил! Да я чуть в обморок от ужаса не упала! Чуть не умерла от разрыва сердца! А ты что? Совсем меня не жаль?
Непроизвольно повторяла слова, услышанные когда-то слышала от родителей подруг, с которыми мы вместе сбегали из дома. Мамы девочек устраивали тем взбучку, но быстро успокаивались и прощали дочек. Ровно так же, как сейчас и я, вдоволь наругавшись, отпустила зверька и сама извинилась перед ним. Было стыдно, что ударила его. И стыдно, что сорвалась на неповинную душу.
Прошипев что-то невнятное, Винсент облизал мой палец, наглаживающий скользкую макушку. Животное прищурилось и опустилось на животик, подогнув лапки. Простил меня, маленький мой.
Я заулыбалась. Хоть что-то хорошее за этот день.
Ситуация со зверьком успокоила меня, вынудив позабыть предмет недавнего
