долю дюйма, а взгляд темнеет.
— И?
— И это было весело, — говорю я в отчаянии. «Я бы сделала это снова», — ладно, спасибо, что пришел, теперь можешь идти.
— Черт, — он проводит большим пальцем по слегка оттопыренной нижней губе, глаза озорно блестят, когда он наблюдает за мной. — Это горячо.
— О, заткнись, — простонала я, проводя рукой по своему горячему лицу, чтобы скрыть улыбку.
Его губы подергиваются.
— Я могу узнать подробности?
Подождите, что?
Я смотрю на него сквозь пальцы.
— Что ты имеешь в виду, говоря о подробностях?
Он по-мальчишески ухмыляется, возвращая свои руки по обе стороны от подоконника, снова заключая меня в клетку.
— Ты играла со своим клитором, как хорошая девочка?
Мои глаза становятся круглыми, а челюсть открывается от его дерзости. Я снова скрещиваю ноги, чувствуя, что такими темпами могу превратиться в Ниагарский водопад.
— Прости?
— Один палец или два?
— Боже мой, это должно быть сон, — говорю я в ужасе, ущипнув себя за руку.
Я ни за что на свете не расскажу Гриффину Джонсу подробности своего первого оргазма, как бы ни сверкали его глаза, когда он изучал выражение моего лица и тяжелое дыхание.
— Часто мечтаешь обо мне? — спрашивает он, придвигаясь ближе.
Его теплое дыхание щекочет мне нос, и я сопротивляюсь желанию притянуть его к себе и прижаться губами к его.
— В твоих мечтах, — говорю я неубедительно.
— Скажи мне. — умоляет он.
— Зачем?
Гриффин встает прямо и прочищает горло, глядя на меня сверху вниз.
— Может, я смогу дать тебе несколько советов.
Я насмехаюсь.
— Если ты не планируешь меня трахнуть, мне не нужны твои советы.
Жалею об этих словах, как только они слетают с моих губ. Мои глаза расширяются, когда я задерживаю на нем взгляд. Его рот приоткрывается, а взгляд снова темнеет. Я в глубоком, глубоком дерьме.
— Это ты так просишь меня трахнуть тебя, солнышко?
— А что бы ты сделал, если бы мог?
Я понятия не имею, откуда взялась смелость спросить его об этом, но я стою на своем и держу его взгляд. Он ругается под нос, глядя на меня сверху вниз.
— Ну, для начала ты бы не хныкала тихонько, когда кончаешь от моего члена, а кричала. Умоляла меня продолжать.
Он поднимает руку и заправляет прядь распущенных волос мне за ухо, его большой палец касается моей скулы. У меня отвисает челюсть, и его взгляд опускается к моему рту.
— Я бы и с этим ртом сделал то же самое, — бормочет он, пока мое сердце борется за то, чтобы вырваться на свободу.
— Я иду спать, — резко говорю я, хотя это больше похоже на задыхающийся шепот, когда я кладу руки на его твердую грудь и начинаю толкать его к двери.
Он нахально ухмыляется, как будто выиграл нашу маленькую войну тяни-толкай.
— Еще рано.
— Сейчас около пол второго ночи, — хмыкаю я.
Он ослепляет меня ленивой ухмылкой.
— Расскажи мне, о чем ты думала, пока играла сама с собой.
— Гриффин, я не знаю…
— Это был я?
Замираю, мои глаза скачут по комнате в поисках черной дыры, в которую можно провалиться. Я слышу, как он хихикает, приподнимая мой подбородок, заставляя меня посмотреть в эти озорные глаза.
— Для меня большая честь помочь тебе испытать твой первый оргазм, солнышко.
— Заткнись, — говорю я, скрежеща зубами, — и убирайся.
— Ладно, ладно, — он покорно поднимает руки. — Я не буду больше настаивать.
Он идет назад, к моей двери, его веселые глаза не отрываются от моих, а ухмылка становится все шире. Прежде чем открыть дверь в мою комнату, он поправляет свои треники, обращая мой взгляд на свою растущую эрекцию.
Почему он выглядит огромным?
Дышать становится все труднее.
— Спокойной ночи, Элиана, — говорит он, и ленивая ухмылка возвращается на его лицо, когда он открывает мою дверь и выходит в коридор.
— Спокойной ночи, Гриффин, — отвечаю я, мой голос напряжен.
Услышав щелчок двери своей комнаты, я бросаюсь к выключателю и выключаю свет, сразу же прыгая под толстое одеяло. Хватаю запасную подушку и прижимаю ее к лицу, вскрикивая от боли в груди. У моего разума нет ни единого шанса против моего сердца.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ГРИФФИН
Я слышу приглушенный крик Элианы из-за ее двери и тихо хихикаю, возвращаясь в свою комнату.
Она еще милее, когда волнуется, но, черт возьми, я не ожидал, что меня так заведет мысль о том, что она играет с собой. Я все еще нахожусь под кайфом от того, что узнал, что она думала обо мне, пока делала это; одна только мысль заставляет мой твердый член дергаться.
Я стараюсь держать между нами как можно большую дистанцию, но это оказывается все труднее и труднее каждый раз, когда я с ней разговариваю. Она очень мешает мне, но я не могу отрицать, что испытываю к ней влечение. При каждом нашем общении я замечаю, как ее тело реагирует на меня: мурашки бегут по ее нежной коже или глубокий румянец проступает на груди и веснушчатом лице.
Я знал, что ее тянет ко мне с первой встречи, но никогда и за миллион лет не ожидал, что она зайдет так далеко, что будет думать обо мне, пока ублажает себя.
Осознание этого стало тем толчком для моего эго, в котором я так нуждался, тем подтверждением, которое я искал, а прилив адреналина к моему члену подтвердил ей, что влечение было взаимным.
Трудно было это скрыть, да еще с ее раскрасневшейся кожей и сбивчивым дыханием?
Даже пижамные штаны цвета авокадо не смогли бы оттолкнуть меня, когда я увидел, что она смотрит на меня так, как сейчас.
Как только Элиана открыла дверь, и я увидел ее лицо, понял, что она только что закончила делать. То, как округлились глаза от ужаса, стало еще большим подтверждением.
— Блять, — простонал я, облокотившись на стол и вытаскивая член из треников, медленно поглаживая всю длину, вспоминая ее задницу в гидрокостюме.
Такая красивая девушка не должна находиться рядом со мной, особенно во время тренировки. Мне пришлось дважды кончать в душе, чтобы снова почувствовать себя самим собой. Я знаю, что не должен так себя чувствовать, что это один шаг до того, чтобы потерять из виду то, над чем я так упорно работал, но я не могу это остановить.
Чем больше я стараюсь держаться от нее подальше, тем больше не могу перестать думать о ней.
Чем сильнее я борюсь с этим желанием, тем сильнее оно
