в клевую фазу после того, как я уехала из города. — Она снова рассмеялась, и от этого звука у меня сжалось нутро. От этого мне захотелось крепче прижать ее к себе. Похоронить себя в ней. — Для тебя это по-другому?
— Иногда, — признался я. И это было правдой. Чаще всего я вел бизнес и жил своей жизнью без каких-либо мучений из моего детства. Но потом всегда находился кто-то, кто хотел знать, как я похудел (я понятия не имел; мне исполнилось двадцать, и все в моем теле начало меняться), или мог ли порекомендовать дерматолога, который очистил мою кожу (то же, что и выше), или счастлив ли я сейчас (не так, как можно было бы ожидать, нет, а по-другому, да). — Люди делают странные комментарии. Они говорят вещи, которые в их голове звучат как комплимент, но это все равно, что получить пощечину.
— Мне это не нравится, — сказала она, ее слова были достаточно тихими, чтобы заставить меня задуматься, предназначались ли они для меня. Затем Шей подняла взгляд от моей рубашки, ее глаза были темными, а складка между бровями глубокой. — Я буду твоим живым щитом и для этого тоже.
Слишком быстро я сказал:
— Не нужно. Я справлюсь с этим.
— Есть куча дерьма, с которым я могла бы справиться сама, — сказала она, — но я все равно была бы рада, если бы кто-нибудь помог мне с этим.
— Например, что?
Ее губы приподнялись с одной стороны. Это была самодовольная ухмылка, и мне так сильно захотелось стереть ее поцелуем, что все сжалось внутри.
— Ничего. Не имеет отношения к делу. — Она похлопала меня по груди, как будто подчеркивая это утверждение. — Я останусь на игру. И дам тебе несколько советов о том, как сделать вид, что ты полностью влюблен в меня и не заинтересован ни в ком другом.
Ага. Давай, покажи мне, на что это похоже. Ведь я понятия об этом не имею.
— Думаешь, что сможешь это сделать?
— Вот чего ты во мне не понимаешь: я великолепно разбираюсь в проектах. Дайте мне проект, и я осуществлю его, доведу до конца. Например, готовить Дженни к предстоящему экзамену. У меня есть четкая, измеримая цель, я знаю, как ее достичь, и ничто другое не имеет для меня значения, пока я не поставлю эту галочку и не вычеркну это из своего списка.
— И теперь твоя цель — убедить людей, что я в тебя влюблен?
— М-м-м. Проще простого.
Столкни меня прямо с этого пирса.
— Только на сегодня? Или дольше? Каковы временные рамки этого проекта?
Шей сделала паузу, побарабанила пальцами по моей груди. У меня возникло странное желание схватить эту руку и пососать эти пальцы. Я имею в виду, в извращенном смысле.
— В настоящее время я существую со скоростью один день за раз. Я могу подарить тебе сегодняшнюю ночь…
Мое тело услышало нечто совсем не то, что она имела в виду. У моего тела были идеи, которые выходили далеко за рамки извращений. Это было оскорбительно, на самом деле. Вещи, которые я хотел, не были простыми или милыми. Они были требовательными, интенсивными и… и первобытными. И если бы у Шей было хоть малейшее представление о тех образах, которые крутились в моей голове, она бы схватила свои вещи и убежала от меня так быстро, как только могла. Но я бы не хотел, чтобы она убежала. Если бы она услышала хоть каплю грязи в моей голове, то никогда бы больше не посмотрела на меня так, как раньше. Черт, я едва позволял себе думать о том, чего хотел.
— …и посмотрим, что принесет будущее. — Шей глубоко вздохнула и смотрела мне в глаза долгую, безмолвную минуту. Казалось, я должен был что-то извлечь из этого взгляда, но единственное, что мог сделать, это изучить милый изгиб ее верхней губы и представить, как кусаю ее. Затем: — Если только ты этого хочешь. Я бы не хотела тереться о тебя всем телом, если ты этого не хочешь.
Охренеть!
Вместо того, чтобы высказать эту красноречивую мысль, я указал на фургоны с едой.
— Что ты хочешь съесть?
— Я в порядке. — Она покачала головой, скорчив гримасу, как будто ей было все равно. Но я на это не купился. — Мне ничего не нужно.
— Они готовят странные и невероятные кесадильи. — Я указал на ближайший фургон. — А эти ребята — корейское барбекю. Исключительное. Лучшее, что я когда-либо пробовал. Там, внизу, в желтом грузовичке, готовят разнообразные «бан ми», но их чапчхе — скрытая жемчужина их меню. — Я указал на несколько других грузовиков. — Есть также привычная еда. Пицца, сыр на гриле, картофель фри еще много чего очень вкусного.
Шей уставилась на меня с весельем в глазах и надутыми губами. Она как будто призывала меня поцеловать ее снова.
— Скажи мне, чего ты хочешь.
Из нее вырвался прерывистый вздох.
— Ч-что?
— Чего ты хочешь? — Я подчеркивал каждое слово, сжимая ее бедро. — Из фургонов. Они скоро закроются и отправятся в путь.
— Ох. Точно. О, боже мой, да, еда. — Шей тяжело вздохнула и провела пальцами по моему плечу, вниз к пояснице. Она рисовала завитки и круги, мурлыкая себе под нос, и все напряжение, которое я там копил, растаяло. Если бы она могла сделать то же самое с моей шеей, я бы построил храм в ее честь. — Я не уверена. Есть ли что-нибудь, чем ты хотел бы поделиться со мной?
Всем в этом мире.
Поскольку мои варианты были разделены поровну между признанием именно в этом и ведением ее к ближайшему фургону с едой, я положил руки ей на талию и повел в направлении кесадильи.
— Французский луковый суп удивительно хорош, — сказал я. — То же самое с кесадильей, но ты не ошибешься со старой доброй курицей барбекю.
Пока Шей изучала меню на грузовике, я сунул обе руки в ее задние карманы. Это была поблажка, которую я не заслужил, но мы были преданы этой игре. Она сама так сказала. Тем не менее, девушка бросила незаметный взгляд в направлении последнего известного местонахождения Кристианы. Я не знал, была ли она там, и мне было все равно. Я был очень занят, внутренне скручивая себя в дикие узлы.
— Ты должен был рассказать мне об этой своей маленькой проблеме, — пробормотала она.
Вместо того, чтобы ответить на это, я наклонился поближе к Шей, наблюдая, как Дженни заказывает попкорн. Она тщательно отсчитала деньги, прежде чем шлепнуть их на стойку, как будто играла ва-банк в
