— Так хочется домашнего… — сказал я. — В больнице, сами понимаете, еда кошмарная. А у меня диета спортивная. Специальная, между прочим. Не хочется сбивать режим…
Я решил отвлечь маму хлопотами, и потом, как только она пробурчится, выскажет все на кухне, поговорить с ней нормально.
Она у меня славная, заботливая. Просто иногда — чересчур…
— Все будет, мой хороший! — обрадовалась быть нужной. — Сейчас только дождемся транспортировки в другую больницу, и я все устрою…
Дверь открылась. Вот и они.
Переезд в клинику друзей.
Лучшая палата.
Мама за полдня успела вызвать нервный тик у медсестер, но мне удалось отправить ее домой. Пусть наведет там порядок, уверенная, что знает лучше…
***
Марфа
“Миллиардер и скандальный режиссер не поделили любовницу…”
И это еще цветочки!
Самый безобидный заголовок среди тех, что заполонили сеть!
Радости Павлуши нет предела — к его звездной персоне еще больше внимания, раскупили билеты на премьеру задолго до старта новой постановки.
Одной мне такая известность не по душе! И ладно бы перемалывали кости мне в тандеме с Павлушей, так теперь гадали, как давно я встречалась с Дубининым, подтягивали его фото из профиля.
Подписчики полились к нему рекой.
Поклонниц выросло вдвое, если не больше. И это всего лишь за сутки!
Я переживала свой персональный рай и ад, не выходя из квартиры. Продукты мне могли привезти, остальное все было у меня.
Звонил организатор выставки, просил новые работы.
Сука, шкура продажная.
Не так давно мы договаривались о том, чтобы мои работы разместить, он выделил мало места и запросил конскую комиссию, отдав предпочтение другим художникам.
Зато сейчас, на волне поднявшегося хайпа вокруг имени Медеи залебезил. И нате вам, прекрасная Медея, самые лучшие места, и снизим проценты… Говорит, его завалили заявками и можно круто заработать, продавая даже бессмысленную мазню, лишь бы под ней стояло мое имя!
Какой неплохой момент набить свои карманы!
Но я сказала, что подумаю.
Павлуша, узнав, что я встала в позу, материл меня по-всякому.
Он, в отличии от меня, не гнушался ни заработком на черном пиаре, ни подарками, ни новыми связями. И если бы мы не дружили много лет, он бы бессовестно продал и сплетни обо мне подороже.
От Дубинина было много звонков и сообщений.
Я не отвечала. Меня швыряло из крайности в крайность.
Я и хотела уехать, порываясь выставить двухуровневую квартиру на продажу, и варилась в кипятке страха, переживая за Дубинина, пострадавшего по моей вине, и думала о том, как нам было хорошо, возбуждаясь только от мысли о том, как он сел на пуф, обнял меня и начал целовать низко-низко…
Я заставила себя написать ему лишь на вторые сутки и только потому, что чувствовала себя виноватой за то, что ему раскроили голову бутылкой.
Марфа: “Привет, как поживает твоя дубовая голова?”
Все, никакого намека на флирт и прочее!
Дубинин ответил через час, когда я уже пожалела, что написала и хотела удалить сообщение так, чтобы даже собеседник о нем ничего не знал.
Дубинин: “Привет. Был на обследованиях. Жить буду. Как ты? Надо поговорить!”
О чем? О чем мы можем говорить?!
Мы из разных миров!
Нам не стоит даже дышать одним воздухом на двоих!
Я не успела ответить.
Пришло еще одно сообщение.
Дубинин: “Можешь исполнить одну маленькую просьбу?”
Марфа: “Не обещаю, но можешь попробовать”
Пока писала ответ, ладошки вспотели, кожа головы — тоже! Хотя переписка самая обыкновенная, ничего такого.
Дубинин: “Кажется, я кое-что потерял, когда был у тебя. Мини-флешка, красная. Может быть, в постели осталась?”
Марфа: “Нет, ничего, я убиралась”
Дубинин: “Не спеши, как будешь у себя, еще раз глянь. Это важно!”
Я поплелась в спальню, пыталась не вспоминать нашу сумасшедшую ночь, поелозила всюду, проверила в коридоре.
Марфа: “У меня нет твоей флешки”
Дубинин: “Уверена???”
Марфа: “ДА! Я ТОЛЬКО ЧТО ПРОВЕРИЛА! У ДРУГОЙ ТЕЛКИ ПРОВЕРЬ, ОК?”
Едва сообщение было доставлено, как раздался звонок в дверь.
Посмотрела в глазок, ахнула, отпрянула, прижалась к стене спиной с бешено колотящимся сердцем.
Там Дубинин собственной персоной.
— Марфа, открой. Не притворяйся, что тебя нет. Давай поговорим?
Не о чем мне с тобой разговаривать!
Но все же руки потянулись к замкам, открыли их — один за другим.
Дубинин стоял неестественно бледный, под глазами — синяки.
— Можно? — кивнул за мою спину.
Двигался осторожно, медленно, почти сразу же присел на пуфик в коридоре.
— Разве ты не должен был лечиться в больнице?
— Да, у меня постельный режим. Минимум, трое суток. Я приехал соблюдать его к тебе! — заявил мужлан.
Я открыла рот и захлопнула его.
— С чего ты взял, что я тебе рада? У меня, что, лазарет?
Почему я вообще с ним разговаривала?
Просто вытурить его и закрыть дверь — вот самый верный вариант!
Но почему-то я медлила, и на сердце не было покоя. Оно взбудоражено кочевало по всему телу и билось комом в горле…
Глава 27
Глава 27
Марфа
— Ты, может быть, мне и не рада. Вот только мне плохо, и я хотел увидеть тебя во что бы то ни стало, — выдохнул Дубинин, посмотрев на меня как-то по-особенному. — Так что, можно остаться? Или уйти?
— Тебе лучше уйти, само собой!
— Ок, пять минут дай прийти в себя…
Я засекла время, смотрела на Дубинина, плакать хотелось и высказаться. Я топталась на одном месте, минуты ползли мучительно. Но когда прошло пять минут, я вдруг пожалела, что он попросил всего пять минут и ни минутой больше.
— Я пойду?
— Да, — кивнула сухо. — Иди. И не смей говорить, будто ты со мной спишь. Все кончено.
— Как с тобой сложно. Дашь руку? Голова кружится…
— Вот болван! Какого черта ты приперся, если тебе так плохо?! — спросила со слезами в голосе.
— По тебе соскучился, вот и приперся!
Какой ужасный мужик! Здоровый, как медведь, упрямый, как баран!
— Что тебе надо? — процедила сквозь зубы.
— Тебя увидеть хотел,
