ели. Кеннеты все так же безучастно сидели на своих местах, не шевелясь и не осознавая происходящего.
– Я хочу съездить в город. Послушать, что говорят.
– Зачем? Мы же узнали, что это шелки просили о помощи.
– Нет, я слышала не их песню, – Эбигейл покачала головой, – я уверена. А в городе можно будет узнать все самые свежие сплетни и слухи.
Кристофер промолчал и осторожно развеял чары. Хозяева дома очнулись.
– Мисс Айвз!
Эбигейл кинула быстрый взгляд на Кристофера: кто же так делает?! Теперь люди не могут взять в толк, откуда она взялась и когда успела почти доесть обед! И пусть ее забавляли эти удивленные лица, но Кристофера следовало научить работать с мороками аккуратнее и продуманнее.
– Чудесный перепел, миссис Кеннет, – произнесла Эбигейл, одаривая широкой улыбкой хозяйку дома, – поделитесь рецептом? Думаю, моей матушке будет очень приятно приготовить подобное на званый ужин.
Миссис Кеннет растерялась, но все же кивнула и кликнула служанку, чтобы та принесла ей бумагу и заправленное стальное перо. Эбигейл всегда удивляло, как легко отвлечь любую примерную хозяйку. Все, что таким особам понятно и интересно, – быт: управление слугами, рецепты, как сохранить белье свежим, а шляпку целой…
«Какая же тоска вся эта жизнь домашнего ангела!»
Эбигейл брезгливо дернула носом, наблюдая, как хозяйка методично записывает рецепт, и повернулась к Джону Джошуа. Тот смотрел на нее затуманенным влюбленным взглядом, в котором все-таки сквозило осуждение. Наверное, успел заметить пренебрежение к его матери.
– Давайте съездим сегодня в город?
Стоило словам сорваться с ее губ, как по шее Джона Джошуа побежали мурашки, а мочки ушей порозовели. Эбигейл едва сдержала гримасу отвращения: наглые юнцы, которые почему-то считали, что она должна падать в их объятия от малейшего знака внимания, не вызывали у нее иных чувств. А этот явно был из таких: утром он заявил ей, что «побеседовал с отцом, и у него для нее хорошие новости»!
– Конечно! – Джон Джошуа поднялся. – Прикажу слугами подготовить ландо! Дамам нужно беречь хрупкое здоровье!
С этими словами он покинул столовую. Бетани удалилась за ним, тихо извинившись.
Эбигейл ожидала на крыльце, когда к ней присоединился Кристофер.
– Хрупкое здоровье! – со смехом повторила она. – Что за глупости?
– Если бы ты была обычной девушкой, я бы попросил тебя быть осторожнее, – отозвался он.
– С чем? – Эбигейл склонила голову к плечу, наблюдая, как ветер треплет его темную челку.
Кристофер все еще был бледен, но здоровье и живость к нему возвращались. Глаза снова блестели интересом, но… иным. Если когда-то им двигали азарт и уверенность в собственной исключительности – простые чувства, которыми Эбигейл легко могла манипулировать, – то сейчас что-то изменилось. Стал ли Кристофер мудрее? Может, осторожнее? Осмотрительнее? Она не знала, но чувствовала перемену.
– С мистером Кеннетом-младшим, – пояснил Кристофер. – Кажется, он тобой увлечен.
Эбигейл заливисто рассмеялась:
– Мне он не нужен!
– А я? – Кристофер повернулся и внимательно посмотрел ей в лицо.
Эбигейл почувствовала, как ее губы дрогнули, и не смогла скрыть удивления. Но отвечать она не торопилась.
– Я же знаю, что ты не зря со мной… – Кристофер запнулся, явно не зная, как обозначить их отношения, – …дружишь. Не зря присылаешь мне книги, учишь ходить по Третьей Дороге. Все не зря. Так зачем?
– Ты выбрал неподходящее время для такого серьезного разговора, Крис. – Эбигейл кивнула на ландо, катившее по дорожке. Джон Джошуа, хмурый и недовольный, уже был в нем.
– Пока ты не расскажешь, я не буду тебе помогать, – произнес Кристофер. – Придется самой разбираться с шелки и происходящим в городе. Прости. – Он развернулся и скрылся в доме.
Эбигейл осталась растерянно стоять на крыльце. Ветер растрепал выбившиеся из прически пряди, погладил холодными ладонями щеки. «Какой решительный и упрямый! – подумала она. – Действительно, совсем не тот наивный юноша, каким я встретила его!» Времени догонять Кристофера не было, ландо остановилось у крыльца, и Эбигейл не стала менять планы. Она поправила волосы и улыбнулась Джону Джошуа. Тот соскочил на землю, чтобы лично распахнуть дверцу и подать руку гостье.
– Куда удалился мистер Мэллоун? – Недовольная морщинка на лбу Джона Джошуа разгладилась сразу, как только затянутая в тонкую перчатку ладошка Эбигейл оказалась у него в руке.
Она устроилась на мягком сиденье повозки и только потом ответила:
– Мистер Мэллоун не хочет ехать в город и останется в особняке. А где ваша милая сестра?
Джон Джошуа расплылся в улыбке, и Эбигейл присмотрелась к нему внимательнее. Столь откровенное ликование ей не понравилось. Пожалуй, Кристофер был прав – будь она обычной девушкой, она бы даже отказалась от поездки вдвоем. Слуги не в счет: и грум, и кучер будут делать то, что им прикажет господин, если не хотят лишиться места.
– Бетани не очень хорошо себя чувствует, – весело ответил Джон Джошуа. – Перенервничала.
– Я надеюсь, ничего серьезного? – соблюдая приличия, поинтересовалась Эбигейл.
Тот кивнул, сел напротив и приказал кучеру ехать.
Некоторое время Эбигейл наблюдала за проплывающими мимо пасторалями. День выдался солнечный, но не жаркий, а ветерок в лицо делал его только приятнее. Линкост стоял на берегу бухты, но торговым городом не был, скорее курортным. Однако сезон еще не начался, и их экипаж оказался единственным на дороге.
С чего начать поиск зацепок, Эбигейл не знала и тем не менее была уверена, что слухи и сплетни дадут ответы хоть на какие-то вопросы. Шелки пели песню о возвращении домой, они по кому-то скучали. Потеряли члена стаи? Она думала, что да. Но жив ли этот потерянный? И если жив, то где он?
Ландо миновало развилку, где одна из дорог уводила к дому семьи Силкинг. Теперь сбоку блестело море.
– Мисс Айвз? Вы меня слушаете?
Эбигейл моргнула. На нее смотрел Джон Джошуа. Его нижняя губа была слегка оттопырена, как бывает у людей в моменты обиды, а в светло-карих глазах плескалось раздражение.
– Прошу прощения, мистер Кеннет, – начала было она, но он ее перебил:
– Я же просил вас называть меня по имени, милая мисс Эбигейл!
Эбигейл прищурилась, умело скрывая гнев.
– Хорошо, Джон. Но я вам такого права не давала. Соблюдайте приличия! – холодно отрезала она.
Раздался сдавленный смешок грума, и щеки Джона Джошуа покрылись красными пятнами.
– Простите, леди. Просто я… обескуражен вашей жестокостью и вашей красотой. Несколько минут я рассказывал, насколько я вами вдохновлен и покорен и готов вручить в ваши нежные руки само мое сердце и…
Эбигейл плавно пошевелила пальцами. Джон Джошуа замер с полуоткрытым ртом, слуги застыли. Лишь лошади продолжали ровно бежать, увлекая повозку в Линкост.
Эбигейл внимательно рассмотрела веснушчатое лицо Кеннета: круглые щеки с неровной щетиной, запавший подбородок, заметно оттопыренные уши. В целом лицо его было совершенно обычным, равно как и фигура, – не толстяк, но он уже сейчас выглядел грузным, а с годами будет становиться лишь тучнее. Эбигейл обернулась и окинула взглядом грума. Вот он был хорош собой: самый темный оттенок русых волос и самый темный – карих глаз, гибкий и сильный стан. Она снова посмотрела на Джона Джошуа и вздохнула, потерев переносицу. Ну почему Кристофер решил показать характер именно тогда, когда ей хотелось прокатиться в ландо до города, может быть попугать забавы ради Бетани или подразнить ее брата, заставив ревновать?
– Ну, раз веселой прогулки не получилось… – Лошади остановились, а Эбигейл поднялась и соскочила на землю. – …То получится быстрая. А ты, – она усмехнулась, глянув на Джона Джошуа, – ты уверен, что убил меня. Случайно столкнул в море. Ты не знаешь, видел ли это кто-нибудь. И очень боишься, что тебя разоблачат.
Джон Джошуа медленно кивнул. Лошади вновь тронулись, постепенно ускоряя шаг.
Приемная семья всегда просила Эбигейл быть осторожнее. Быть добрее. Не шутить с людьми злые шутки. Но, глядя на лопоухого Кеннета, она не могла сдержаться. Он не привык слушать женщин, как и большинство смертных. Ему было плевать на чувства «очаровательной мисс Айвз», главными оставались его собственные желания. И это злило ее. Но у нее хотя бы была сила защититься, а у служанок – нет. Утром, распахнув окно, она невольно подслушала разговор горничных: одна успокаивала другую, предлагая «на всякий случай» принять настой пижмы: «Если понесешь от господина, от места откажут, не станут слушать, что Джон снасильничал». Эбигейл проводила повозку взглядом, а потом призвала Третью Дорогу и уверенно шагнула в высокие папоротники.
Каждый раз ее сердце восхищенно сжималось от ощущения разливающегося вокруг волшебства. От того, какой разной могла быть Дорога, от того, куда она могла завести,
