на переговоры тех, кого зовут дипломатами?
— Думаю, они посчитали вероятность подобного исхода слишком высокой, и отдали того, кого не жаль потерять.
— Что ж. Это рациональный поступок. Продолжим. — голос вновь подала старуха. — Мы должны пересмотреть последовательность действий?
— Отрицательно. — отозвался мальчишка. — Борьба фракций отступников по-прежнему представляется самым надежным методом достижения цели.
— Но факты говорят о том, что они боятся выступать в открытую.
— Значит мы должны продемонстрировать им достойный для этого повод. Сместим акцент страха на нас. Казнь отступника прекрасно это покажет.
— Я поговорю с их Лидером. — вмешался в размышления Пророка Пастырь. — Он сделает верные выводы из казни, я уверен.
— Подтверждаю. Вероятность восемьдесят три процента.
— Принимается.
— Дату оставляем прежней? — уточнил Пастырь.
— Есть предложение сместить на более поздний срок?
Мужчина на миг задумался. Переговоры с Лидером отступников не должны были стать проблемой, вот только в том, что они выступят в назначенное время, он сомневался. Однако, если отрезать им пути к отступлению… И использовать мальчишку-Ликвидатора. Да, это может сработать!
Пастырь коротко обрисовал свой план и добился благосклонного кивка от мальчишки-толстяка.
— Вероятность высокая. Необходимо время для точного анализа. Однако, процент ошибки незначителен.
— Принимается. Операцию следует провести в течение ближайших четырех дней.
Пастырь склонил голову в знак согласия и уважения к мудрости Пророка. Взглядом указал на тело отступника, и вопросительно вскинул брови.
— Мы об этом позаботимся. — ответил ему тот из носителей сущности пророка, который убил Наставника новусов. — Впрочем… Твои питомцы голодны?
10
Новосибирск. Микрорайон «Родники».
6 июня.
Против моих ожиданий старик Ланской был настроен на откровенный разговор. Что сразу же насторожило Охотника, да и Ляха заставило прогонять каждое сказанное слово через фильтр критического восприятия. Не к добру это, когда мастера скрытности и магистры недоговоренности внезапно начинают играть в искренность.
Ну в самом деле, как еще мне было реагировать на фразу «пора тебе все рассказать»? Что дальше от него ждать? Мема «Люк, я твой отец»?
Правда, начав за здравие, закончил Наставник за упокой.
— Никто точно не знает ответа на вопрос, что сделало нас такими, какие мы есть. Да не щурься ты, как чекист на допросе! Домыслов много, теорий еще больше, но факт в том, что ни одна из них не является доказанной. Однако я тебя уверяю, никакого мистицизма в нашем происхождении нет. И то, что говорил этот твой Пастырь, не более чем бред свихнувшегося во время перерождения фанатика.
— Откуда вы знаете? — не постеснялся я перебить пожилого человека. — Если точно не известно, то любое из предположений может оказаться верным.
— Софистика, мой юный друг! — отмахнулся тот. — Есть вещи, которые не нужно доказывать — и так ясно. Ты же вот не станешь дерьмо ложкой хлебать, чтобы удостовериться в том, что в пищу оно непригодно? Вот так и тут.
Мы расположились с Родионом Павловичем на привычном месте, в кухне трехкомнатной штаб-квартиры Ланских. И, походив вокруг да около, приступили к основной части беседы.
— Но ты не спеши разочаровываться, — приободрил меня Наставник, после того как расстроил вводной частью. — Хоть нам не известен пусковой механизм, делающий обычных людей новусами, кое-какой информацией первое поколение владеет. И ее достаточно, чтобы полностью объяснить весь тот религиозный бред, который на тебя вывалил порченный.
Я демонстративно поставил локти на стол, сцепил пальцы в замок и водрузил на эту подпорку подбородок. Жест интернациональный и, может быть, немного обидный, когда обращен младшим к старшему — излагай, мол, — но старикан сам виноват!
— Как тебе известно, новусом можно стать двумя способами: пережить перерождение или родиться в нужной семье. Первым способом никто не пользуется уже достаточно давно, массовый эффект, как мы считаем, закончился еще до революции прошлого века. Единичные случаи все еще происходят, все их наше сообщество пытается отслеживать. Большая часть переродившихся в этом веке по непонятной нам причине становятся дикими — таковым считали и тебя.
Я вспомнил, как пришел в себя, не помня последние две недели, как наяву увидел свою «гостинку», в которой действительно жил неразумный хищник, и согласно кивнул.
— Тех, кого не нейтрализуют в человеческом обличье, потом находят и уничтожают уже в зверином. С такими ты тоже встречался.
— Они что, люди⁈ — А вот этого я не знал. — Но как?
— Неуправляемая мутация, — пожал плечами Родион Павлович. — Без надзора Наставника гарантированно наступает в течение полугода у всех диких.
— Мантикора Пастыря тоже?
То-то мне взгляд зверя показался слишком разумным. Практически человеческим.
— Да. Некоторые особенно одаренные Наставники могут останавливать процесс деградации личности и создавать из них почти разумных боевых зверей. Мантикора из таких?
— Похоже на то…
— Значит, Пастырь очень сильный Наставник, — удовлетворенно произнес старик. И развел руками: — Как видишь, никакой мистики.
— Угу. Одна только фантастика.
— В некотором роде. Едем дальше? Учитывая, что процесс появления мутаций первого рода, как у первого поколения и у тебя, почти сошел на нет, мы полагаем так: что бы ни запускало процесс, работать оно перестало. Или выдохлось. Если взять за основу теорию о космическом излучении, которое обрушилось на старушку Землю, небесное тело, его породившее, удалилось от планеты. Ну, или испарился газ, который немцы, готовясь к первой мировой, разработали.
Я вопросительно поднял бровь.
— Немцы, — неохотно и чуть смущенно пояснил Родион Павлович. — Во времена моей молодости очень популярная версия была. Дескать, ученые Германии разработали химический состав, который распылялся в воздухе с аэропланов и изменял попавших под его воздействие людей. Чтобы перерожденные сеяли террор в рядах противника. Согласен, предположение дикое, но у нас, знаешь ли, в тот период интернета не было.
Мне осталось только кивнуть, принимая это объяснение. В конце концов, я в первый день после перерождения тоже много версий настроил. Разных: от бесчеловечного эксперимента военных до мутаций в стиле черепашек-ниндзя.
— Теперь к твоему Пастырю, — посчитав, что закончил с вводной частью, Наставник перешел к основному вопросу. — Он, скорее всего, клеврет функций. И тоже из перерожденных. Видимо, в процессе что-то пошло не так, и его замкнуло на религиозной почве. Сам выжил, начал зверушек диких лечить, Айболит недобитый. Вот наши противники им и воспользовались. Умело обратив его религиозный пыл против нас. Он, поди, и не догадывается, кому служит. Впрочем, о функциях сегодня мало кто знает. По нашей же вине.
Функции. Я уже слышал это слово, даже вспоминал недавно. Так Наставник по какой-то причине обозвал тип, к которому отношусь я. Точнее, не именно мой, а тип, как я понял, вообще. Только потом сразу же врубил заднюю и сделал вид, что просто оговорился. Мол, использовал понятие, вышедшее из употребления.
А еще я помнил, пусть уже и весьма смутно, как воспринимал свои способности и тягу к убийству всех, кто обладал мутацией. Это было, когда я бегал от правоохранительных органов, бандитов и Ланских в родном Благовещенске. Именно как функцию. Свою важнейшую функцию — охоту и уничтожение диких и… новусов.
— А вы, выходит, знаете?
— Практически все первое поколение знает. Кое-кто из второго — доверенные лица. А вот третье и четвертое — нет. Мы решили, что не нужно оно им.
— Почему?
— А зачем? Для них функции — новусы из другой страны, с которыми у нас какие-то имущественные разборки. Обычное дело, никакой войны, которая к тому же скатилась до вооруженного нейтралитета. Видишь ли, какое дело, Ваня. Функции же почти не отличаются от нас. Тоже мутировавшие люди, даже классификация по типам примерно схожая. Но при этом… Большинство из нас считает, что функции — альтернативная ветвь развития новусов. С чего-то вбившая себе в головы убежденность, что места на планете хватит только одному новому виду. Мы, как ты понял, с ними воюем. Точнее сказать, они с нами воюют. И вот зачем молодежи об этом знать? Она же горячая, молодежь-то. Потянет на подвиги…
В завершение Родион Павлович развел руки в стороны. Некоторое время я молча на него смотрел, даже не пытаясь соорудить на лице выражение, свидетельствующее, что проникся доверием и важностью раскрытой мне информации. А на случай, если он был плохим физиономистом, еще и добавил голосом:
— Ха. Ха. Ха.
Дело не в том, что я не поверил словам Наставника. Просто это было… Ну не знаю, как
