ничего подозрительного не обнаружено.
Следы отсутствуют. Я продолжаю настаивать на своём. Проверены все и всё. Но так не бывает, чтобы в ИТУ при проверках сотрудников не нашли никаких грехов. Если верить рапортам уголовного розыска, то эти проверяемые даже не пьют и не вносят, и не выносят из «зоны» никаких «запретов»/ предметы запрещенные к обороту внутри «зоны» — спиртные напитки, наркотические вещества и т. д./и на что же эти сотрудники так хорошо живут. У каждого квартира и автомобиль. На какую такую зарплату они смогли приобрести эти вещи.
Старший стал мне перечить и доказывать, что проверку проводили разные службы и они не могли ошибаться. Я же стоял на своем и предложил проверить жителей тех улиц в районе которых и были обнаружены жертвы.
И практически сразу нашли совпадения. На этих улицах проживали работники этого лагеря к которому и была приписана подозрительная автоцистерна. И работники не рядового уровня. Начальник лагеря, заместитель по режиму и заместитель по оперативной работе. Следующим открытием стало то, что у каждого из руководителей имелись дети такого же возраста, что и убитые и сожжённые жертвы.
Старший перестал со мной спорить — впервые с начала нашего расследования появились хоть какие — то следы. Только всё равно было неясно, зачем столь изуверские убийства. Какова их цель.
Подходов к «зоне» у нас не было. Местные уже всё там проверили и теперь искали следы по всей стране. Вызвали «оператора» из проекта. Тот почитал наши рапорта — поморщил лоб и очень кратко указал — «вижу колючую проволоку» и отбыл. Так у моих товарищей появились первые сомнения в этих «операторах». Про колючую проволоку я смог бы рассказать. Плюнули на «оператора».
Теперь надо было искать подходы к лагерю. Надо было понять, что же там есть такого секретного и тайного. Сокрытие какой тайны потребовало жизнь двенадцати человек.
Сняли квартиру у лагеря и стали вести наблюдение за всем происходящим.
Через неделю выявили первую странность — каждую пятницу у лагеря останавливалась фура из Грузии. И с некоторыми предосторожностями грузилась в пром. зоне./часть лагеря, где находятся станки и прочее. В отличие от «жилой» части лагеря/. О том, что эти погрузки — выгрузки не совсем законны свидетельствовало в том числе и время разгрузочно-погрузочных работ это происходило после 22 — х часов.
Это было странно и даже было незаконно. теперь бы понять как это связано с убийствами или не связано. Был обычный день — наблюдение шло как обычно. Внезапно у Снайпера который вел наблюдение — закрылись глаза и из носа хлынула кровь. Мы почувствовали у нас в голове кто-то или что-то пытается вскрыть череп и взболтать мозги. Я подхватил Сапера который упал и потерял сознание, Старший несмотря на кровь из носа подхватил Снайпера и мы ломанулись к выходу из квартиры.
С трудом дотащив Сапера и Снайпера до автомобиля, загрузили обоих на заднее сиденье и поехали прочь из города. Остановить автомобиль я смог примерно в пятидесяти километрах по трассе на Свердловск вырвав ключ из зажигания. На слова Старший не реагировал. Такого мощного ментального воздействия я не мог себе представить. Выгнав Старшего из-за руля, повел машину на «базу». По дороге на дачу в себя пришли Сапер и Снайпер и рассказали о своих ощущениях. Мы были ошеломлены это если без мата. Свои впечатления не один из нас не смог выразить без мата. Собственно, не матерными были только «на» и «в». А так остальное в непечатной форме.
Надо было срочно менять базу и как-то защитить свои мозги. Базу мы успели покинуть в самый последний момент. «Это» появилось в голове, когда мы отъехали от базы километров на пять. Но впечатление не было таким мощным как у лагеря и «это» нас потеряло. Такого сильного «оператора» не было в проекте. И нам нужно было теперь искать пути как о захвату этого оператора так и способ закрыть от его воздействия голову.
От отчаяния и полного бессилия предложил замотать головы алюминиевой пленкой и прикрыть это безобразие лыжной шапкой. Решили попробовать и замотали. Сразу же поехали к лагерю. Надо было действовать на опережение. Вид был своеобразный — только надо было знать, что именно под лыжной шапкой. А так мы не отличались от многих жителей города.
Подъехали к дому где снимали квартиру для наблюдения. Ожидая засаду поднялись в квартиру и мы не ошиблись нас ждали. Два парня с автоматами только они не ожидали от нас нападения. Не было такого в практике, чтобы жертвы «оператора» смогли ему противостоять. Только и у нас ничего не вышло. Оба парня просто захлебнулись кровью на наших глазах. А мы опять уносили ноги. Практически просто физически чувствовалось, в голову пытается что— то влезть. Затем мы отъехали и ощущение попыток влезть в голову пропало. Тела парней мы прихватили с собой. Осмотр ничего не дал.
Обычная одежда. Два автомата Калашникова и никаких документов. Прическа короткая по военной моде. И никаких наколок — ничего.
Отъехали в лес и стали совещаться, что же теперь делать. На базе нас могли ждать. Для Союза в это время — два автомата у преступников практически невозможная вещь. Не было у преступников такой возможности. Из этого вытекает — непростые преступники нам повстречались ох непростые. И еще этот мозголом в придачу. Надо опять искать, где сделать базу и решать докладывать ли в проект или пока своими силами.
Дом мы нашли довольно просто. Методом свободного поиска мы просто шли по улице в пригороде и спрашивали и нашли целый дом. Случайно, но нашли. Дом был довольно старый, но крепкий и нам в очередной раз повезло. Судьба нам помогла вернее спасла сведя в этот сложный момент нашей жизни с этим человеком. Это был «плюс» это я так его назвал. Местный житель, мужчина уже пенсионного возраста и обладатель действительно экстрасенсорных возможностей. Он уезжал к родственникам в Нечерноземье там надо было спасать невестку — жену сына. Саркома должна была убить её уже очень скоро. Эта форма рака очень быстро пожирает и убивает человека.
Но нам этот человек помог — рассказал с чем мы столкнулись и рассказал как с этим злом бороться.
Мы столкнулись с демоном / как я не хотел верить этому, действительность была убедительней моих знаний/. Демон приехал на Урал в теле «срочника» призванного из Абхазии и уже здесь ушел в тело одного из сотрудников лагеря. И так как это был не лучший сотрудник то и
