же самое. Отметим также, что скорее всего это сообщение вообще принадлежит владимирскому летописцу. Все это заставляет прийти к выводу, что Андрей Боголюбский был осведомлен о заговоре. Более того, видимо, он знал и его участников. В то же время трудно предположить, что Андрей Боголюбский действительно помышлял о мученическом венце блаженного, убитого озверевшей толпой пьяных слуг — «амбалов». Несмотря на все сложные и противоречивые чувства, обуревавшие князя в последние годы,[329] вряд ли он когда-нибудь помыслил о кончине в духе христианского великомученика. Достаточно вспомнить его мужественное сопротивление ворвавшимся к нему заговорщикам.
Вероятно, ключ к заговору кроется в одном известии, которое находим в Московском летописном своде 1480 г. В нем сообщается, что брат Якима Кучковича был казнен по приказанию Андрея не из-за его прихоти, а за серьезный проступок: «брата его (т. е. Якима. — Ю. Л.) повеле князь Андреи емши казнити, некое бо зло створи».[330] Итак, Кучкин брат совершил «некое зло». Вряд ли мы могли определить, какое зло сотворил Кучкин брат, если бы сам Яким не расшифровал его поступок. Видимо, речь шла о заговоре и о готовившемся покушении. Чем же иначе могла быть вызвана подобная, вполне уверенная речь Якима к своим единомышленникам: «сего казнил днесь, а нас заутра тако же казнить, да промыслим о князи семь». Следовательно, заговор был раскрыт, Андрей знал имена участников, и они находились на свободе последние часы. Только подобные факты могут объяснить столь полное единодушие в таком ответственном и страшном решении, как убийство князя. Конечно, не месть за брата Якима, а страх за собственные жизни сплотил заговорщиков и вынудил их действовать немедленно. Видимо, убийство князя планировалось не в ночь на 29 июня, а на более поздний срок.
Решение возникло вопреки намеченному плану и даже не из-за угрозы разоблачения (князь знал о заговоре), а из-за страха перед казнью, которая действительно могла произойти «заутра», т. е. в субботу. Эти слова надо понимать не иносказательно, а буквально. Осуществление конечной цели заговора и спасение самих участников заключались только в немедленной акции, и она была совершена.
Разрешение вопроса о действиях непосредственных исполнителей покушения связано с теми, кто хотя и не принимал участия в убийстве, но знал о заговоре и, возможно, даже его инспирировал, всячески поощряя устранение князя из-за своих чисто личных интересов.
В тексте сообщения о смерти Андрея обращает на себя внимание следующая фраза: князь «рече им (убийцам. — Ю. Л.):,О, горе вам нечестивии, что уподобистеся Горясеру; что вы зло учиних, аще кровь мою прольясте на земле“». Кто такой Горясер? Почему именно с ним сравнивает князь (точнее, летописец, который вкладывает в уста Андрея этот предсмертный монолог) заговорщиков? Горясер — слуга Святополка Окаянного. Это он был послан своим князем для убийства Глеба, брата Святополка, в 1015 г. Горясер привез приказ об убийстве. Глеб был зарезан своим челядином по имени Торчин. Но почему же летописец сравнивает Горясера с заговорщиками? Видимо, здесь надо искать аналогию. Безусловно, аналогия может быть только одна: и тот и эти убийцы.[331] Но участник убийства Горясер был только орудием в руках Святополка Окаянного. Совершенно справедливо современники считали его истинным убийцей своих братьев — Бориса и Глеба. Следовательно, и убийцы Андрея тоже были орудием в чьих-то руках. И летописец, вкладывая в предсмертную речь князя сравнение Горясера с заговорщиками, прямо говорит о том, что они — исполнители чужой воли, что за их спиной стоит истинный убийца. Видимо, владимирский летописец располагал какими-то точными сведениями, иначе бы он не рискнул на подобное сравнение.[332]
Кто же были настоящие убийцы? Кто был вдохновителем заговора? Кого имел в виду владимирский летописец, вспоминая Горясера? Мы можем только догадываться. Сравнение летописи и намек на братоубийцу Святополка невольно заставляет вспомнить о родственниках убитого. Действительно, у Андрея были и родные братья, и родные племянники, жаждущие, как все «бедные родственники», наследства и власти в «Суждальской земле». Были даже такие, которые имели на это право, как они полагали. Были и обиженные Андреем. И очень сильно. Речь, конечно, идет о Михаиле и Всеволоде, братьях Андрея. Обращает на себя внимание следующий эпизод. В Чернигов приходит весть об убийстве Андрея. Всеобщая радость. Посланцы от имени ростовских бояр и Глеба рязанского зовут Ростиславичей — племянников Андрея и его братьев. Как бы «случайно» все семейство в сборе. Полный набор родственников и претендентов на стол в Суздальской земле. Причем эти претенденты на любой вкус: Ростиславичи могли рассчитывать занять стол по «старине», как «отчину и дедину», они действительно старшие отпрыски старшего сына Юрия Долгорукого. Юрьевичи полагали, что имеют право на власть по ряду, заключенному их отцом Юрием с ростовскими боярами. Этот договор был нарушен ими в пользу Андрея. Летописец пишет: «А хрестьного целованья забывше, целовавше к Юргю князю на менших детех, на Михалце и на брате его, и преступивше хрестное целованье, посадиша Андреа, а меншая выгнаша».[333]Итак, выбор был велик. Поехали представители обеих линий — Михаил и Ярополк. Договорились и о первенстве. Его получил Михаил: «утвердившеся межи собою, давше стареишиньство Михалку, и целовавше [честный] крест у епископа Черниговьского из рукы.»[334] Все это произошло буквально за несколько дней. Впечатление такое, что родственники давно обо всем договорились и, собравшись в Чернигов, ждали событий. Но если это так, то они были осведомлены о заговоре? А может быть, даже участвовали в нем? О заговоре знали довольно многие. Если о нем знал сам Андрей, почему не допустить, что о нем информировались и «заинтересованные» стороны? Подобное предположение весьма вероятно. Что касается участия, то здесь подход к родственникам Андрея должен быть дифференцирован. Нет сведений, что Юрьевичи участвовали в заговоре. Кроме того, их не приняли ростовские бояре. По преданию Михаил и Всеволод казнили убийц Андрея. Последнее, конечно, не является доказательством в пользу неучастия Юрьевичей в заговоре. Исполнителей часто убирают, как нежелательных свидетелей. Но вот отношение бояр Ростова — это веское доказательство в пользу невиновности братьев, или точнее — у Юрьевичей не было особой связи с местной оппозицией. Все это безусловно не означает, что они не ждали результатов от исхода заговора.
Следуя принципу «кому выгодно», Ростиславичи явно были замешаны в заговоре. События, произошедшие после убийства, показывают, что племянники Андрея, так же как и их окружение, и их родственник Глеб, князь рязанский, женатый на дочери Ростислава Юрьевича, были не только информированы, но и связаны с оппозицией Андрею. Весь заговор был рассчитан на устранение «самовластца» и замену его молодыми «несмышлеными»
