Мне очень жаль, что так с тобой обошёлся, Фрэнки. Наговорил ужасных вещей, чтобы причинить боль, какую ты причинила мне.
У меня отвисла челюсть.
— Что я сделала?
— Ты отнеслась ко мне как к незнакомцу, Фрэнки. В школе смотрела прямо на меня, а потом просто ушла… сбежала. — Он не отводил взгляда. — Ты причинила мне боль.
Опустила взгляд на свои ноги и уставилась на выложенный плиткой пол.
— Я не хотела, — призналась я. — Просто… не могу поверить, что ты здесь, это меня поразило. Никогда не хотела специально причинять тебе боль, Риск. Ты же знаешь. Я просто была потрясена, увидев тебя.
Риск глубоко вздохнул и протяжно выдохнул.
— Я был засранцем. — Он провел рукой по своим белокурым волосам. — Я был расстроен из-за того, как ты обошлась со мной в школе. Пошел в закусочную и ужасно вел себя. Надеялся, что причинив боль тебе, почувствую себя лучше, но не сработало. Стало только хуже. Мне чертовски жаль, что я так с тобой обращался, Фрэнки. Клянусь. Это был не я… ты знаешь, что это был не я.
Он говорил правду.
Это была одна из тех вещей, которые мне всегда нравились в Риске: когда он говорил правду, то говорил ее не только словами, его глаза тоже говорили правду. Он так пристально смотрел на меня, что у меня ёкнуло сердце. И тут до меня дошло, что Риск Келлер стоит на входе в кухню… кухню, которая была когда-то и его.
— Если я прощу тебя, — посмотрела я на него, — обещай больше никогда не обращаться так со мной или с кем-либо ещё? Вести себя высокомерно тебе не идет, рок-звезда.
В ту секунду, когда я назвала его старым прозвищем, всё его тело ощутимо расслабилось.
— Обещаю.
— Тогда я прощаю тебя.
Его плечи поникли.
— Если я ещё раз так себя поведу, то наклонюсь, чтобы тебе было легче засунуть ногу мне в задницу.
Удивлённый смех вырвался у меня, испугав Оат, который стоял за дверью кухни и, вероятно, ел из своей миски. Он метнулся к двери и вышел из кухни, проскользнув между ног Риска. Он аж подпрыгнул от испуга при виде собаки и ударился макушкой о дверной косяк. Выругавшись, схватился обеими руками за макушку и зашатался из стороны в сторону от боли. Поспешно схватив с крючка на стене свой табурет для ног, открыла его и поставила рядом с Риском на пол. Только на верхней ступеньке я оказалась вровень с Риском.
— Дай мне посмотреть, — сказала я, пытаясь оттолкнуть его руки. — Риск, опусти руки.
— Больно!
— Знаю, большой ребенок. — Оттолкнула его руки. — Дай мне посмотреть.
Когда он опустил руки я, убедилась что нет крови, и положила ему на голову свой пакет с горошком. С шипением он потянулся вверх и перевернул пакет, пытаясь уменьшить боль, которую чувствовал. Спрыгнув с табурета, я расправила полотенце и повесила его обратно на крючок на стене.
— Просто чтобы ты знала, — ворчал Риск. — Возможно, это была самая милая вещь, которую когда-либо видел, а я видел много милой фигни.
Мои губы дрогнули.
— Во мне пять футов, — пожала я плечами. — Дотянуться до верхних шкафов — проблема, поэтому мне нужен табурет для ног.
— Как я и говорил, — сказал Риск. — Самое милое создание на свете.
Я покачала головой.
— Хочешь чашечку чая?
— Да, пожалуйста, — кивнул Риск. — Тогда можем мы сядем и ты скажешь, кто тебя ударил.
Сказать ему, что Оуэн Дэй ударил меня? Точно нет. Представляю, что произойдет, если расскажу. Риск принял бы поступок Оуэна на свой счет из-за того, что было раньше. Вероятно, он бы явился к нему домой и избил того до потери сознания, чтобы отомстить за всю боль, через которую Оуэн заставил его пройти. Было только одно место, где Риск мог оказаться. Тюрьма. Нет, я не расскажу ему о том, что произошло. Без шансов.
— Никто меня не бил, — подчеркнула. — Я буквально вошла в дверь, выходя из больницы, потому что не смотрела, куда иду. Так устала, что едва могла стоять прямо, Риск. Периодически я неуклюжая, знаю! Но так больно врезаться в дверь — такого еще не было.
— Честно?
Мне стало нехорошо, когда сказала:
— Честное слово.
Риск кивнул.
— Хорошо, тогда я тебе верю.
У меня во рту остался неприятный привкус после лжи, которую подтвердила, но это было для его же блага.
— Спасибо. — Я занялась приготовлением чая. — Оат. Иди мамочке, малыш.
Оат остался в спальне.
— Оат? — повторил Риск. — Ты назвала пса Оат?
— У нее красноватая шерсть, — Я пожала плечами. — Мне показалось уместным назвать ее в честь «Blood Oath».
Риск фыркнул, садясь за кухонный стол.
— Когда ты его завела?
— Восемь лет назад, — ответила я. — Соседка не могла найти для него дом. Он быа самым маленьким из всех щенков, а я влюбилась, когда увидела его большие голубые глаза и забрала домой. С тех пор он здесь.
— Ты всегда была помешана на голубых глазах.
На его голубых глазах больше, чем на чьих-либо ещё.
— Ага, — изобразила невозмутимость. — Он мой рыженький дружочек. И такой же трусишка, как ты.
— Я не боюсь его, — мягко возразил Риск. — Он просто застал меня врасплох, вот и всё.
Я ухмыльнулась, стоя к нему спиной.
— Ладно, крутой парень.
Заварила чай и отнесла чашки на стол, поставив одну на подставку перед собой, а другую — перед Риском. Когда села и посмотрела на него, не смогла дольше притворяться, что все нормально.
— Это так чертовски странно. — Я судорожно сжала руки. — Не могу поверить, что ты на моей кухне, пьешь чай.
Риск откинулся на спинку стула, вытянув свои длинные ноги и гляделся вокруг, как мне показалось, с нежностью.
— Она кажется меньше.
— Наверное, просто ты стал выше.
— Умничаешь, да. — Риск ухмыльнулся. — Я не вырос ни на дюйм. По-прежнему шесть футов четыре дюйма.
— Я тоже не выросла ни на дюйм, по-прежнему пять с небольшим.
— Это я понял, Фродо.
— Начинай не с меня, Гендальф!
Веселая улыбка Риска заставила меня рассмеяться. Привычное подшучивание над ростом друг друга помогло сломать лёд, по которому мы ходили. Это хоть и ослабило напряжение, но не избавило от странного ощущения сидеть напротив Риска и пить чай. Казалось, мы не виделись года и все по-прежнему, но это было так.
— Я думала, что ты изменился, — сказала ему. — После прошлой ночи думала, что ты уже не тот человек, которого я знала.
— Изменился. Только не стал жестоким, в этом ты права. — Он кивнул. — Во многом я всё тот же, просто повзрослел.
Наверное, я
