Голову надо отрезать, а тело раздеть и в воду, — толковал Степан, — тогда, пока найдут да скумекают, время потеряют. Зато поймут.
— Не проще заколоть и в воду? — возражал Безобразов. — Без головы начнут шуметь про жестокость, варварство, пещерную дикость, станут подозревать турок, а если вскроется, то нехорошо как-то выйдет. Чик под ребра, камней в карманы набить и за борт.
— Нет-нет, что вы⁈ Каких камней? Тело должно плавать, чтобы нашли скоро, но в отсутствии головы не сумели понять кто. Зато потом — поймут очень хорошо.
— Настоящие господа, — шепнул один из казаков другому, — дело разумеют.
Османский порт военного флота располагался прямо перед ними, в бухте Золотого Рога, напротив района Перы. Судов там стояло десятки, в основном военных, почему вопросы осуществления замысла только множились.
— Как мы найдём нужное судно? — интересовался Безобразов. — Сядем в лодку и станем подходить от одного к другому, вопросы задавать, дескать, не вы ли тут контрабанду на Кавказ везти собрались?
Степан думал недолго.
— Корабль не может быть боевым судном, это сужает круг поиска. Далее, где они взяли оружие? Купили, но у кого? Ясное дело — у турок, то есть в том же арсенале скорее всего. Нужно смотреть кто слегка на отшибе, вот те парусники правее.
— Но если ни один из них не «Глория»?
— Значит, нам не повезло. Пойдём виниться перед Апполинарий Петровичем.
— Вам не кажется, Степан Юльевич, что англичанин ещё жив?
— И что?
— Ну он-то должен знать куда собирался.
— Вы гений, Пётр Романович, — хлопнул Степан себя по лбу, — надо всё вытрясти сперва из его головы, а потом уже отрезать.
— Есть другое соображение.
— Говорите, только скорее, прошу вас.
— Вам ведь рискнуть хочется? Грудь в крестах или голова в кустах, не так ли, ваше сиятельство?
— Без крестов, но близко.
— Тогда есть предложение.
* * *
— Вы с ума сошли, Пётр Романович, истинно говорю вам. — бледный Бутенёв дергал себя за волосы. — Как ваш язык ещё поворачивается обвинять его сиятельство в безрассудстве?
— Он согласился почти сразу. Апполинарий Петрович, рассудите спокойно. Степан так или иначе затеял дерзость. Я только стремился к наилучшему достижению цели, с наименьшими издержками. Его сиятельство вновь пребывал в настроении возбужденном, а вы имели возможность наблюдать нечто подобное.
— С наименьшими издержками? Вот как это называется⁈
— Не ожидал от вас, Пётр Романович. — добавил Пушкин, по бледности превосходящий посла.
— Позвольте, я всё-таки продолжу, господа. Итак, когда мой план был единогласно принят, мы приступили к его реализации. Я утверждал и буду утверждать, что его сиятельство — счастливец, баловень фортуны. Самым сложным мне представлялось как подступиться к англичанину. Народ они недоверчивый, а этот мистер ещё и злобный. Разыграй мы перед ним комедию и шанс на то, что он раскусит всю игру, казался велик. По счастью британец сам стал участником представления, решившись бежать. Хитрец усыпил бдительность и освободился от верёвок. Где он прятал лезвие, я не знаю. Этот Уркварт внезапно вскочил и бросился бежать. Но он переоценил свои силы после полученного по голове. Его сиятельство догнал англичанина в два прыжка, после чего нанес удар кулаком в ухо. Тот осел на земь тараща глаза. Момент показался мне наиболее подходящим, и я, в свою очередь, оглушил графа.
— Мистер Уркварт? — спросил я англичанина. Мы представлены, но он кивнул. Отлично, подумал я, значит он в потрясении.
— Слушайте внимательно, мистер, — присел я перед ним, — мой английский недостаточно хорош, но в ваших интересах запомнить мои слова. Вы меня понимаете?
Уркварт снова кивнул, и я продолжил:
— Этот человек крайне опасен. Он агент русской разведки, более того — личный эмиссар царя. За его спиной немало дел, а на его руках немало христианских душ. Не ошибусь, если скажу, что во многом благодаря ему произошёл чудовищный погром в Петербурге. Вы могли наблюдать как ловко он старался втереться в доверие к султану Махмуду, понравиться. Тем более, что делал это он за ваш счёт. Но то пустяки. Сейчас всё обстоит много хуже. Вы раскрыты, ваши замыслы известны. В посольстве знают о судне, знают о грузе, знают куда и кому он пойдёт. Не это главное. Этот человек почти смог раскрыть меня. Ещё неделя, от силы две, и моя песенка спета. Я предлагаю сделку. Вы помогаете мне, а я помогу вам. Что скажете?
Англичанин, надо отдать должное, не поверил. Тогда мне пришлось назвать несколько фамилий из Лондона, большего даже вам, Апполинарий Петрович, сказать не могу. На Уркварта они оказали требуемое действие и он стал глядеть иначе.
— Что вы предлагаете? — спросил англичанин.
— Всё очень просто, — пожал я плечами, — этот человек не должен вернуться в посольство. Говоря прямо — не должен жить. Слишком опасен сейчас и станет ещё опаснее в будущем. Слишком многое знает. Я предлагаю обратить его план против него самого.
— Каким образом и что это за план?
— О, вас не удивило нападение? Вы попали в засаду. Посол знает о вашем замысле, как я и сказал. Вас предали. Не догадаетесь кто? Некий турок, обладающий информацией.
— Я вам не верю! — отшатнулся Уркварт.
— Верить или нет — ваше дело, но эта проблема (я указал на Степана, усиленно изображающего беспамятство) лежит перед нами, и хотите вы или нет, но её необходимо решить.
— А что он собирался делать со мной? — усмехнулся англичанин. — Я не понимаю вашего языка, но жесты были вполне определённые. Он собирался перерезать мне горло, не правда ли?
— Не совсем, — пришлось мне уточнять, — он собирался отрезать вам голову целиком.
Уркварт едва не зарычал от ненависти. Чего-то подобного я от него и добивался. Слабое место замысла, если во всей этой авантюре вообще
