Призрак…
– Цербер? – Андерсон удивился, – ты что-то о нём знаешь?
– Имею знакомство, – Дорн вздохнул, – знаете, в его идеологии есть рациональное зерно, но призрак для меня стал большим разочарованием.
Андерсон с прищуром и угрозой посмотрел на Дорна, проигнорировавшего его грозный взгляд. Джейн в воцарившейся паузе спросила, чтобы заполнить пустоту в разговоре:
– И что у тебя с ним?
– О, ничего личного. Только бизнес. Мы совместно участвуем в ряде проектов, которые я не мог доверить альянсу ввиду их незаконности или опасности раскрытия секретных технологий потенциальным врагам человечества.
– Какие именно проекты? – строго спросил Андерсон.
– Мы колонизируем несколько планет, изучаем масс-ретрансляторы… результат этого изучения – создание собственного прототипа.
– И что в этом незаконного? – вырвалось у Джейн.
– Эх, Джейн, – Дорн посмотрел на неё с улыбкой, – что бы ни говорила пропаганда – усиление человечества сразу четырнадцатью крайне богатыми на ресурсы планетами – это кость в горле совета цитадели. Они доминируют и в рамках этой доминации дают нам, людям, определённую степень свободы… но весьма ограниченную степень. Если об этом узнают в Альянсе или совете, что одно и то же, совет немедленно запретит пользоваться нашим ретранслятором и всеми силами попытается либо получить доступ к нашей кормушке, либо перекрыть его нам. Суть не в этом. Призрак – не лучший человек, но это нормально для его положения. Главная проблема в том, что он слишком одержим своей идеей.
– Что ты имеешь в виду? Разве это не подразумевается, ведь он террорист, – ответил Андерсон.
– Альянс может наречь террористом того, кто выполняет грязную работу, с которой официальное правительство не может связываться… чтобы одновременно отстоять свои интересы и не стать врагом совета цитадели. Среди церберовцев много высокопоставленных чиновников и военных Альянса.
– С этого места поподробнее, – Андерсон закусил удила.
– Подробнее будет позже, – Дорн качнул головой, – в целом, зерно его идеи верное – человечество – это одна из великого множества цивилизаций. И оно построено на костях протеан… – голос у Дорна, как отметила Джейн, был чарующий и глубокий, не козлиный или неуверенно-обычный, а чистый и плавный, аж заслушалась, впав в подобие транса. Андерсон отнюдь, был собран и метал молнии взглядом.
– Протеане вымерли.
– И многие другие вымерли. Правило, действующее в рамках одного биовида – неприменимо в рамках всей галактики. Азари насаждают толерантность – потому что они способны ассимилировать любые разумные расы. Альянс на это повёлся. Галактика – как джунгли, здесь сильные поедают слабых, освобождают от них жизненное пространство, насаждают свою волю. Азари способны уничтожить всю разумную жизнь в галактике просто потому, что они не рождают полукровок, а их мужья – будь это мужчина или женщина, остаются с ними на всю оставшуюся жизнь, которая для азари кажется лишь мгновением, – Дорн глубоко вздохнул, весьма к месту, давая собеседникам переварить сказанное и продолжил, – в рамках одного биовида расизм – это раскол в стаде, в табуне, в виде. Когда волки грызут волков, приходят шакалы и доедают раненых… Поэтому мы должны быть сплочёными.
Однако в рамках всей галактики действует другое правило – наш вид – это то, что у нас есть. Человечество, мы как стая волков в лесу. Есть те, кто нас хочет съесть, но боится и не может. Ксеносы делятся на два вида – те, с кем человек может оставить потомство и те, с кем не может. Вы, например, знали, что кварианцы крайне близки людям по своей ДНК и при небольшой, крошечной модификации, могут иметь общих детей?
– Что? – Джейн удивилась.
– Да, – Дорн улыбнулся, – я предполагаю, что у кварианцев и людей есть общий предок, который был завезён на Раннох и Землю ещё протеанами, полсотни тысячелетий назад… скорее всего как полуразумные животные, вроде собачек или дельфинов… а дальше – эволюция. Вот такие ксеносы – это другая стая волков. Мы можем драться, но мы можем включить их в свою стаю, став сильнее. Другой вид ксеносов – это те, с которыми мы принципиально не можем иметь общих детей – это турианцы, азари, кроганы, и все остальные. Азари не предлагать – это не включение в стаю, а скорее эксплуатация нашего генофонда. Азари, как это ни трудно признавать, раса-паразит. Только вместо наших ресурсов они паразитируют на нашем ДНК, усиливая себя достижениями и эволюцией других рас. Если воспринимать карту ДНК и эволюционное совершенство ДНК как ценность, то азари – это пираты на торрент-трекере, которые берут и пользуют наши достижения на своё благо, ничего не давая взамен. Тысячи поколений эволюции – и всё, чтобы какая-нибудь синекожая девушка пришла и взяла результаты себе, а глупый человек искренне веря в любовь прожил остаток своей недолгой жизни с ней…
– Это довольно радикальное мнение, но пока что оно не выходит за рамки допустимого, – ответил Андерсон, – я надеюсь, ты продолжишь про призрака?
– Да, да. В общем, ситуация в галактике сложилась такая, что несмотря на то, что человечество выпрыгнуло из-за соль-ретранслятора внезапно и недавно, совет цитадели прекрасно понимает, что человечество – очень выгодная раса, имеющая как интеллектуальный, так и военный потенциал, поэтому мы как собака, которой каждый день чуть-чуть удлинняют поводок, позволяя маленькими шажками получать больше и больше свободы и влияния… но так, чтобы это не поколебало интересы пространства цитадели. Раньше такие развратные места, определённо плохо влияющие на мораль внутри человечества, накрывали и закрывали полицейские… после вступления в тусовку цитадели нас ассимилируют, перекраивают под свои стандарты, чтобы мы не угрожали расам совета. Каждое достижение, которым гордится посол на цитадели – это и достижение совета, ведь это скорее награда за правильное поведение. Рано или поздно человечество войдёт в состав совета. Это видно как день, но другие понимая это, и безальтернативность этого, стремятся максимально нас перекроить, чтобы к этому моменту мы уже уважали и любили культуру азари, не спорили с саларианцами в науке и спокойно принимали то, что Турианский флот в галактике сильнейший.
– Дорн, призрак.
– Да, да, – Дорн улыбнулся в основном глядя в глаза Джейн, парень выглядел немного уставшим. Он пригубил минералки из бутылки и продолжил, уже на радость Андерсона:
– Когда я обозрел всю эту картину, стало ясно, что сохранить законными способами свою сущность нам не удаётся. Рамки, поставленные советом цитадели довольно жёсткие и в любой сфере они сохраняют
