ошалевшая, ничего не понимающая девочка.
17
Борт катера звездного класса, приоритет рейса неизвестен и не может быть установлен по умолчанию, первый день полета
– Так что там за длинная история с Машей? – спросила Журова, протиснувшись между округлым боком транспортной капсулы и холодной, как мертвый космос, внешней стеной к пульту, над которым распластался трутень.
Катер-«невидимка» оказался гораздо меньшего размера, чем тот, на котором они прилетели с Земли, и не был поделен внутри на изолированные отсеки – только на плавно переходящие одна в другую зоны. Соответственно, отрядить Настю с Машей в особую каюту – с пригодной для жизни человека атмосферой – трутень не смог. Пришлось ему заполнить нелюбимой азотно-кислородной смесью все внутреннее пространство – к немалому собственному неудовольствию, скрыть которое монстр даже не пытался. В другой ситуации он просто нацепил бы личину Артема, избавив себя от дискомфорта, но, по его собственному признанию, сладить с управлением катером при помощи пары коротких человеческих ручонок было невозможно. И глядя на то, как мельтешат над переливающимся разноцветными огоньками пультом щупальца и хвост Чужого, Журова в это вполне верила.
Надо сказать, собственный Настин вид по части уродства сейчас тоже не далеко ушел от монструозного облика трутня. «Дýша», чтобы смыть с тела студенистый «скафандр», на катере не оказалось. Запустив на борт, Чужой щедро опрыскал Журову с Машей каким-то едким спреем, и теперь чехол постепенно разлагался – где-то отставал рваными лоскутами, а где-то, съежившись, продолжал висеть безобразными струпьями. Отдирать куски силой монстр настрого запретил: сойдут вместе с кожей, а то и с мясом.
Собственно, Настю болтающиеся на ней ошметки смущали мало, а вот для Маши процесс избавления от «скафандра» превратился в сущую пытку: от невыносимого зуда девочка натурально лезла на стену. Кричать или даже громко стонать стриженая, очевидно, боялась – при первой же попытке трутень успел злобно на нее рявкнуть – и лишь жалобно подвывала, нещадно расцарапывая в кровь каждый квадратный сантиметр освобождавшейся из плена кожи.
Помочь ей Журова ничем не могла, поэтому какое-то время просто посидела рядом, нашептывая что-то невразумительно-ласковое. Наконец Маше, вроде бы, сделалось чуть лучше (по крайней мере, она перестала виться бешеным ужом в бесконечном припадке), и, поднявшись, Настя направилась к трутню – в обход трех выставленных бок к боку транспортных капсул с мирно спящими в них похищенными основателями семьдесят третьей касты.
Да, «хрустальных гробов» было именно три, а не два. В «лишнем» лежала китаянка Тинг.
– Она случайно оказалась рядом, – пояснил Журовой трутень еще на летном поле. – Был выбор: убить ее на месте или взять с собой. Убивать без острой нужды не следует никогда, так что вот… – похлопал он щупальцем по скату капсулы. – Кто знает, может, эта Тинг нам еще как-то и пригодится. К тому же, три – правильное число.
– Как все-таки тебе удалось их выкрасть? – этот вопрос Настя задала, когда бесценный груз уже был поднят на борт и размещен на палубе. – Теперь-то хоть можешь рассказать?
– Нет, – прищелкнул хвостом монстр. – Если сделаю это – неизбежно выдам тех, кто помогал мне на Свадебной. А ты, став человеком – всего лишь человеком, – ядовито подчеркнул он, – не сумеешь удержать эту информацию в секрете – даже если сама мало что в ней поймешь. Так что лучше тебе и вовсе ни о чем не знать. Для всех лучше.
Как им и положено, крышки «хрустальных гробов» были прозрачными, и, отвернувшись от Чужого, Журова двинулась мимо капсул, всматриваясь в каждую. Тинг лежала с сосредоточенным, напряженным лицом – казалось, что она вовсе не спит, а просто затаилась. Сейчас откроет глаза – и ка-а-ак прожжет взглядом!
Даша, напротив, улыбалась – как-то очень наивно, прямо по-детски. Настя поймала себя на мысли, что Маша, и впрямь, ничуть не похожа на «сестру».
В следующей капсуле был заточен Тимур.
Перед третьим «гробом» Журова невольно замедлила шаг, словно страшась того, что может увидеть под крышкой. Заглянуть внутрь капсулы внезапно оказалось едва ли не труднее, чем проделать весь путь до нее – от самой Земли…
Лицо Тимура было совершенно бесстрастным. Тагаев не хмурился, как Тинг, но и не улыбался, подобно Макаускайте – он будто вовсе отсутствовал в этом бренном мире. Настя даже бросила испуганный взгляд на шкалу в торце капсулы: нет, Тимур был жив и здоров, все его показатели находились в норме. Облегченно выдохнув – когда успела затаить дыхание, она и сама не заметила – Журова положила ладонь на крышку «гроба». Рука ее еще пребывала закованной в студенистом футляре, но процесс разложения чехла уже начался: едва коснувшись прозрачной поверхности капсулы, желе плотоядно чавкнуло, и «скафандр» треснул от запястья до локтя. Почему-то смутившись, Настя поспешно отдернула ладонь.
В этот момент в дальнем, самом темном углу катера в первый раз – еще в голос – застонала Маша, и, отступив от «хрустального гроба», Журова поспешила к ней.
–…Что за история с Машей? – повторила свой вопрос Настя – первое обращение затаивший обиду трутень демонстративно пропустил мимо ушей.
На этот раз до ответа монстр снизошел.
– История как история, – сухо выговорил он. – Чем-то, наверное, типичная для периода катастрофы.
– Рассказывай, не тяни, – поморщилась Журова. – Или снова наставить на тебя пистолет?
– Следующий раз, когда такое сделаешь, будет последним, – процедил монстр. – Можешь считать эти слова моей тебе клятвой именем Неназываемого. Так что трижды подумай, прежде чем повторять подобное.
– Хорошо, учту, – холодно кивнула она. – Вернемся к Маше.
– К Маше… В Москве она появилась перед самой катастрофой – уже после старта «Ковчега». Приехала откуда-то с юга Украины. Дарью, естественно, не застала вовсе, но на какой-то тусовке познакомилась с ее сестрой – настоящей Марией Макаускайте. Не думаю, чтобы они прям вот сдружились… Нашей «Маше» нужно было как-то закрепиться в столице, так почему бы не с помощью новой знакомой? А потом пошли ураганы, землетрясения, с неба начали падать огненные звезды… Родители Макаускайте погибли, заблокированные в обвалившемся тоннеле метро. Но младшей дочери в тот момент с ними не было – ее смерть настигла лишь на следующий день, и при достаточно туманных обстоятельствах. Даже поверим нашей «Маше», что она тут была ни при чем – в ту пору по Москве выкосило многих – но
