удобно для Галины и её сына, для вас это хорошо, а для меня это абсолютно неприемлемо!
– Таня! Я запрещаю тебе так со мной говорить! Ты – глупая девчонка, которая жизни не знает! Ты живёшь в какой-то сказке, которую сама придумала, и не понимаешь, что реальная жизнь совсем другая! Пока у тебя ещё есть время устроиться в жизни, надо использовать этот шанс!
И снова припомнился старый фильм «Морозко» с губастым женишком и его матушкой, и Таня невесело усмехнулась. Нет уж… второй раз на это она уже не купится. А сказка… да, пожалуй, в её жизни она присутствует гораздо реальнее, чем могла бы себе представить её бабушка. Эта мысль заставила Таню улыбнуться, и она как-то сразу успокоилась.
– Бабушка, ты уже не можешь мне что-то запретить, – негромко и очень спокойно ответила Татьяна. – В детстве – да, а сейчас, прости… время ушло. Реальная жизнь? А ты себе хотела бы такую реальную жизнь? С нелюбимым и нелюбящим пользователем-мужем, со свекровью, у которой яда на восемь гадюк хватит. Помнишь, это ведь ты сама про неё так говорила! А Вике ты бы такое хотела?
– При чём тут я или Вика? – рассердилась Антонина Александровна, не в силах осмыслить то, что сказала внучка. – У тебя вообще совесть есть? Как ты смеешь?
Да, взрослому человеку запретить что-то уже не так-то просто. Да, если в семье с ребёнком живёт любовь и забота, то и ребёнок этот сам будет стараться не расстраивать близких и любимых, в свою очередь заботиться о них, только вот… в такой семье подобные разговоры в принципе невозможны.
А если в семье с ребёнком обращаются как с чем-то ненужным, нелюбимым, то, простите… и взятки-то гладки. Попросить о помощи можно, конечно. Попросить и понадеяться, что этот вчерашний ребёнок всё-таки вырос великодушнее, чем были вы сами. Если так, то вам незаслуженно повезло. А если нет… Конечно, есть у него обязанность заботиться о старших. Вот по обязанности вы и получите – не больше, не меньше, чем вложили, – ровно по закону.
Разумеется, бывают исключения в виде совсем уж бессовестных людей, которые забывают всё хорошее, что было в детстве, равнодушно проходя мимо близких, которые их любят, но Таня-то никогда такой не была!
Так что ответила она бабушке без малейших душевных терзаний:
– Совесть есть! Как смею – запросто! А ты или Вика при том, что ни себе, ни Вике ты бы такой «дивный» вариант не устраивала. А я… ну, третий сорт не брак, да? Внучка, похожая на неугодного зятя, не такая, как ты хотела, неподходящая и ненужная, да? Прости, но я такая, какая есть.
– Ты говоришь какие-то глупости! – в сердцах заявила Антонина Александровна, неожиданно обнаружив, что старшая внучка понимает её гораздо, несоизмеримо лучше, чем ей казалось. Стало неловко. Антонина невольно почувствовала себя в чём-то виноватой, поэтому, чтобы заглушить это неприятное ощущение, она ещё более громко и сердито заявила:
– Я не понимаю, что ты там лепечешь! Мы ради тебя стараемся! Ты понимаешь, что у тебя ничего нет? Потом куда ты придёшь? К нам с дедом, к матери, к сестре? Как мы тебе потом сможем помочь?
– Да никак, – очень хладнокровно отозвалась Таня. – Я и не рассчитываю на вашу помощь. Уже не рассчитываю. Знаешь… мне так тяжело было, когда я обнаружила, что мне муж изменяет вовсю… Вот тогда мне действительно очень нужна была поддержка. Нет, я не планировала проситься к тебе и деду в квартиру или маму напрягать, мне было бы достаточно просто нескольких слов! А вы все так испугались, что я вас как-то обременю, что начали меня отпихивать и отгонять обратно к мужу, только бы я вас не беспокоила.
– Да ты ничего не поняла! Просто жизнь сложная, а ты…
– А ты сама простила бы деда, если бы узнала, что он изменяет тебе с твоей лучшей подругой, да и не только с ней? Что он просто пользуется тобой, а о любви, уважении, помощи и речи нет? Ты захотела бы к нему вернуться? Что бы ты сказала тем, кто настаивал на таком возвращении?
Частенько возраст в зеркале никак не соответствует тому, как человек ощущает и видит сам себя внутри. Именно поэтому Антонина Александровна аж поёжилась, на секунду представив описанное внучкой при своём непосредственном участии. Она бы… ух, что бы она сделала! Разлучница сильно бы пожалела, а муж…
Выглянувший на шум Алексей Игоревич уставился на крайне воинственную жену, почему-то держащую в руке табуретку. Выглянул и спешно удалился в свою комнату – слону понятно, что супруга не в настроении, так зачем нарываться?
Таня не видела бабулю, но настроение уловила и негромко усмехнулась.
– Знаешь, мне кажется, что ты меня сейчас поняла… А теперь представь себя на месте жены и невестки соседского семейства. Вспомни, как Галина устраивала скандалы из ничего даже тебе, и прикинь, как она будет себя вести с невесткой, которой некуда идти и не на кого полагаться?
Табуретка была стиснута покрепче, так, что одиннадцать тараканьих разведчиков уважительно зашевелили усами – вона как их хозяйка-то могЁть!
– Так что ты меня извини, но я не стану делать то, что ты мне через маму передала, – закончила Таня. – А сейчас мне пора. Пока, ба.
Посреди прихожей на несчастной табуретке сидела Антонина с настигшим её внезапно странным ощущением… Пожалуй, первый раз в жизни она поняла, что готова Таню… зауважать. Ну, чуточку, конечно, самую малость.
***
Заниматься всякой гадостью, да ещё под Новый год, страшно не хотелось! Это с одной стороны, а с другой…
«Если бы мне не удалось превентивно убрать этого гада к тому гаду, то сейчас и не с такой пакостью пришлось бы возиться!» – разумно рассудил Филипп, приступая к разбору архива и источника заработка незабвенного, но на некоторое время позабывшего реальность Сергея Алуштина.
Ревизованные талантливым хомяком папки, коробки и прочий скарб лежали на полу практически пустой комнаты, которую Соколовский использовал как «взлётно-посадочную полосу».
Обычно открытое окно он прикрыл, натянул перчатки – чисто на всякий случай, и начал рассортировывать добычу.
Через несколько часов усилий стало понятно, что у Алуштина был воистину неслабый размах!
«Так, тут измены, мелкие и слегка постыдные проступки, но такие, которые способны сломать карьеры и репутации, – косился Соколовский на самую большую кучу папок. – Это надо вернуть жертвам. Ну, подарочек к Новому году! И деньги, которые они давали Алуштину, тоже…»
Пачки денег, плотно упакованные в чёрные пакеты, увесистыми кирпичиками лежали отдельно.
«Это вещи посерьёзнее… – Соколовский подтолкнул ногой кучку свидетельств о правонарушениях, способных испоганить налаженную жизнь многим известным людям. – Финансовые выверты, мелкие кражи, скорее по глупости и по молодости. Документы верну, деньги – на благотворительность».
«А вот это уже значительно серьёзнее! – Филипп
