виделись в прошлый раз?
Я хмурюсь.
— Конечно. На рождественской вечеринке. Мы помогали готовить подарки, ты ушла собираться. А потом так и не появилась.
— Я появилась. И видела тебя. — У нее перехватывает горло. — Я была там, видела тебя с девушкой, а твоя мать видела меня. Ей доставляло огромное удовольствие указывать на мои недостатки и на то, что мне никогда не сравняться с ней.
— Это была дочь одной из подруг моей матери. Мы никогда не обменивались ничем, кроме любезностей на светских приемах.
— Я этого не знала. А твоя мать… Словом, она заметила, как я на тебя смотрю, и сочла нужным вмешаться, поставить меня на место.
— Смотрела на меня? Как?
— Очевидно, мои чувства к тебе были написаны у меня на лице.
Я едва могу дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить.
— Что ты имеешь в виду, Саммер?
— Когда-то давным-давно эта девочка осмелилась поверить в собственную сказку и вообразила, что влюблена в принца. А твоя мать воспользовалась возможностью указать мне мое место.
— Так это она стала причиной, по которой ты ушла?
Я задыхаюсь. Вся эта боль, впустую потраченное время — два десятилетия! Из-за того, что моя мать не могла держать рот на замке.
— Нет, Эдвард. Тогда я могла бы подумать, что причиной всему она. Но причина моего исчезновения — я сама. Она лишь ускорила мой отъезд. В конце концов, я бы уехала. Мы оба это знаем.
Я пристально смотрю на нее. Не в силах поверить, не желая в это верить. Но права ли она? Продолжала бы убегать из страха быть отвергнутой, как это раньше сделали ее мать и многие приемные родители?
Но сейчас все иначе.
Она другая.
И не может не видеть, что достойна находиться здесь. Какой совершенной была бы наша жизнь, если бы мы шли по ней вместе, следуя по пути, который хотела для нас бабушка.
Я знаю, что мне нужно открыть сердце. Это единственный способ заставить ее увидеть. И тогда наша совместная жизнь может начаться всерьез. И больше никаких временных потерь и сомнений.
— Возможно. А что теперь, Саммер? Как насчет будущего?
Саммер
Он выглядит серьезным. Более серьезным, чем когда-либо. И хочет поговорить о будущем.
— Будущее?
— Неужели ты не видишь? Если ты останешься здесь, сможешь продолжать все это. Сохранить Гленробин в центре сообщества. Использовать поместье, его богатство и связи, чтобы отдавать в другом масштабе. Существует много того, что ты могла бы делать, Саммер. Вы с бабушкой происходили из очень разных слоев общества, но и понятия не имеете, насколько вы похожи. И с твоим детством, твоим пониманием того, как это выглядит…
Он намекает, что мое место здесь. Черт возьми, разве я этого не чувствовала?! Но как долго? Сколько пройдет времени, прежде чем он поймет, что я недостойна его внимания, его похвалы, любви?
На секунду я теряюсь в его взгляде, словах. Чувствую его тепло, поддержку, страсть, проникающую под кожу, согревающую сердце, заставляющую хотеть гораздо большего, чем когда-либо смогу иметь.
— Ты просто пытаешься приободрить меня после разговора с твоей матерью. Не стоит. Я в порядке.
— Знаю, что в порядке. Дело не в этом.
Он смотрит на меня долго и пристально, с отчаянием во взгляде. Я задерживаю дыхание.
— Я люблю тебя, Саммер.
Замираю.
— Ты слышишь меня, Саммер? Я люблю тебя!
Воздух вырывается из легких, признание рикошетом проходит по телу, очень реальное, очень хорошо слышимое. Я качаю головой. Руки опускаются.
— Не говори так. Ты не можешь любить меня!
Он натянуто смеется.
— Ничем не могу помочь!
— Нет, Эдвард, ты не понимаешь. Никто не может любить меня. Со мной что-то не так. Даже мои родители не любили меня! Даже люди, посвятившие жизнь помощи таким детям, как я, не смогли полюбить меня! Как ты вообще можешь любить меня?
— О, милая!
Он пытается притянуть меня к себе, но я отстраняюсь, он бледнеет, его глаза полны боли и печали.
— Как же ты не видишь, насколько ты невероятна? Пережила кошмарное детство и все равно улыбалась. Полна солнечного света и смеха. И черт возьми, да, ты была невыносима иногда! Но ты изменила свое отношение и сохранила очарование. Ты могла бы пойти темной дорогой, но не сделала этого. Как же не влюбиться в тебя? И я хочу, чтобы ты забыла все, что сказала тебе моя мать. Я скрывал от тебя мои чувства тогда потому, что боялся воспользоваться ситуацией. Ты была молода, ранима, запуталась. Я не хотел делать тебе хуже.
— Это безумие. Это смешно.
Я вся дрожу.
— Смешно то, что ты отвергаешь мою любовь, мои мечты о будущем с тобой. Будущее, которого бабушка так явно хотела для нас.
— Не втягивай в это Кэтрин.
— И тем не менее, — в его глазах пляшут смешинки, — она начала это, а я намерен продолжить. Я устал бояться, Саммер. Хочу снова сделать Гленробин семейным домом. Для нас.
— Пожалуйста, Эдвард, прекрати!
— Я признаюсь тебе в любви!
— Любовь непостоянна, Эдвард.
Он хмурится еще сильнее.
— Вот тут ты ошибаешься. Я любил тебя двадцать лет назад, а ты ушла прежде, чем я успел тебе сказать это. Больше не повторю эту же ошибку.
— Эдвард, пожалуйста. Ты расстроен из-за того, что случилось с твоей матерью.
Я отворачиваюсь. Не могу вынести боль в его глазах, отвергая его. Потому что сердце слабо. Все может измениться. Поэтому я всегда убегаю, пока меня не отвергли.
Этому меня научила мать.
Этому меня учили приемные семьи.
Беги, пока тебя не оттолкнули.
Беги, потому что это в твоей власти.
— Да, конечно, я расстроен из-за случая с матерью. Но это не меняет того, что я чувствую к тебе. Это не меняет того факта, что я люблю тебя и всегда буду любить.
— Давай притворимся, что этого не было, — бормочу я, делая вид, что не слышала его. — Нам не следовало спать вместе, это только все запутало.
Я поднимаю руку и провожу по лицу. Оно все мокрое. Не могу дышать из-за рыданий, сотрясающих тело.
— Саммер, остановись. Просто дыши! — Он нежно сжимает мои запястья, разворачивает меня лицом к себе. Выражение его лица серьезно, глаза горят. — Посмотри на меня! Ты не сделала ничего плохого, мы не сделали ничего плохого.
Я облизываю губы, не в силах выразить словами глубокий страх. Моя мать бросила меня, и меня это почти сломило. Рану помогла залечить Кэтрин. Но Эдвард… Его отказ просто уничтожит меня.
— Дело в том, Саммер, что влюбленность — это не то,
