были убиты эрцгерцог Карл Людвиг Австрийский[49], его супруга Мария-Тереза[50], его сын Франц Фердинанд[51], герцог Моденский. Как стало известно из достоверных источников, люди, покушавшиеся на жизнь эрцгерцога и его семьи, оказались сербами: Воислав Шешель, Слободан Милошевич и Радован Караджич. Правительство Двуединой монархии скорбит о безвозвратной потере». И как это надо понимать?!
В наступившей тишине чётко и почему-то ехидно прозвучал голос её Ники:
– Как это понимать? Да так, что в сарае Гаврила из принципа эрзац-герцога не убьёт[52]. А что, могут быть другие толкования?
Великий князь Алексей набычился, шагнул вперёд:
– То есть ты провокацию решил устроить, а со мной не то что посоветоваться – даже в известность не счёл нужным поставить, так?! – Он задохнулся, покраснел… – Я тебе что?! Я тебе кто?!!
– Ты мне? – Ники окинул великого князя весёлым взглядом. – Ну, дядя… пока. Только я не понимаю: ты-то чего нервничаешь? Что война в апреле будет – тебе ещё на той пьянке в День Красной Армии сказали. Ты, кстати, подготовился? Хотя толку там от тебя… Ты свои броненосцы собрался в Дунай затолкать или ожидаешь высадку австрийского десанта в Царьграде?
– Но провокация!.. – упорствовал генерал-адмирал.
– А каким способом мы войну начнеём тебя-то с какого боку и в какую дыру ebiot? – не притворно удивился император. – Сиди на попе ровно и дыши по системе йогов, а то бегает, размахивает, матерится!
– Это Альбертыч так пошутить решил, есличо! – Снова очень непонятно сказал Graf Rukavishnikoff.
– То-то я смотрю – имена исполнителей такие знакомые![53] – почему-то смутился генерал-адмирал. – Вспомнил, правда, с трудом…
– Вспомнил он! Имена вспомнил! – весело воскликнул Ники, но через пару секунд добавил знакомым ледяным тоном: – А вот про субординацию, дядя Лёша, ты забыл! Вернее так: забил! Но ничего, это я тебе сейчас напомню… – И заорал звучным командным голосом: – Махаев!!!
Двери приёмной распахнулись, и в покои вбежал ординарец императора.
– Братишка, не в службу – в дружбу: приведи своих стрелков человек пять! А вы, господин генерал-адмирал, слушайте мой приказ! – повернулся Ники к великому князю. – За грубое нарушение устава, за нападение на часовых, за необоснованное паникерство – десять суток ареста! Пока ещё – домашнего. Сдайте оружие!
Замерев, точно мышка, Моретта смотрела, как входят в её покои лейб-гвардейские стрелки, как забирают у Алексея Александровича револьвер и кортик, как стрелки смыкаются вокруг арестованного и выводят его прочь… И всё это – в полном молчании. Ей вдруг вспомнился парад на Марсовом поле, когда вот так же молча уходили пленные…
– Твоё велико, – раздался веселый голос Graf Rukavishnikoff. – Слушай, я тебя очень прошу: арестуй меня тоже. По-домашнему! Суток на пять, хотя бы. Я бы хоть выспался, да и с горняшками покувыркался…
– Тебе, родной, домашний арест не положен, – отпарировал Ники. – Я тебя за аналогичные дела или на каторгу определю или сразу расстреляю… Кстати, а почему ты про ОМОН заорал? Ты же к нему никогда никаким боком или я чего-то не знаю?
– Да просто как-то само собой выскочило… – растерянно пожал плечами Graf Rukavishnikoff. – Когда мой бизнес в девяностых прессовали, то пару раз маски-шоу приезжало. И вот почему-то запомнилось и сейчас наверх вылезло.
– Удачно, блин, вылезло! – император сочувственно похлопал друга по плечу. – У меня самого мороз по коже прошел! Тоже как-то раз был случай, но… об этом лучше как-нибудь потом! – Никки оглянулся на жену и сразу прикусил язык. – Вообще весело мы женский праздник отметили! Почти как ты с «товарищем Кухулиным» мужской – устроили, blyad, секс-оргию на особо охраняемом объекте…
Глава 5. Рассказывает император Николай II
Э-эх, весна!.. Она даже на обычно хмурой и недружелюбной Балтике хороша! Есть в ней что-то такое… такое… Короче, эдакое. Как сказать – не знаю, но чувствую, что и кровь по жилам бежит скорее, и грудь дышит глубже, и жить хочется.
Вагон наконец остановился, и я вместе с двумя лейб-казаками вышел на перрон. Ножки самодержавные промять. Закурил, огляделся…
Так, взвод охраны, с пятью ручными пулемётами и одним станковым, уже развернулся веером перед вагонами. Причём, я уверен, с обратной стороны поезда то же самое. А по самому перрону якобы прогуливаются и покуривают господа офицеры из свиты. На их фоне я ничем не выделяюсь: ни ростом, ни комплекцией, ни обмундированием (абсолютно все одеты в зелёные мундиры лейб-стрелков), ни даже причёской – абсолютно все подстрижены «под ноль», или как здесь принято говорить «по-николаевски». Засядь где-нибудь поблизости вражеский снайпер, то ему пришлось бы выбирать цель из доброго десятка однотипных. Но поблизости супостату и не засесть – все окрестные «высоты», крышу вокзальчика и верхушку водокачки, плотно оккупировали мои собственные снайперы – как «дальнобойщики» с крупнокалиберными «Фузеями», так и «линейщики» с «Пищалями». И все они, включая «вторых номеров», буквально «процеживают» округу в оптические прицелы и бинокли.
Да, с обеспечением безопасности моей персоны после приснопамятного покушения теперь всё очень и очень серьезно! Поэтому можно расслабиться по-настоящему, на самом деле подышать воздухом и размять ноги…
А места-то, мать моя! Знакомые какие места! Вот же ведь!
Прибалтика. Мне ли тебя не знать? Тут же вспомнилась безумная скачка за Мореттой, которую выкрали из Берлина. Дивный полк, с удивительно говорящим названием. «Закатальский»! Закатают тебя в этот полк и – всё! Прощай, карьера, прощай надежды, помыслы и чаяния. Выслужишь положенное, да так в отставку штабсом и уйдёшь. Так было… Теперь – не так. Теперь в Прибалтийском крае верховодит Волкобой, а с этим парнем не забалуешь! Особенно если вспомнить, куда я сейчас направляюсь. Теоретически – с инспекцией, практически… Запланирована у меня тайная встреча. На высшем уровне…
Дело в том, что вот прямо сейчас «братец Вилли» в Мемеле[54]. Хотя… Я смотрю на часы: нет, не прямо сейчас, а через сорок восемь минут Их Величество Кайзер Германской Империи Вильгельм II прибудет в крупный город и порт Мемель. А Их Величество Государь Российской Империи, то есть я, завтра поутру прибудет в имение своего ближайшего сподвижника и друга князя Васильчикова и, по примеру своего прадеда Александра I «Благословенного», остановится в городке Тауроген[55], который настолько мал, что даже относится не к реестру городов империи, а к имению князя. Правда, в 1805–1807-м городок был ставкой императора Александра и важнейшим укреплённым пунктом на западе России, но те времена давно минули… Впрочем, в том же 1807 году во время наполеоновской оккупации Пруссии Мемель непродолжительное время вообще был столицей королевства. Я невольно усмехаюсь: вот так и рождаются легенды о неких местах с «особой силой»: без малого сто лет тому
