кинулся к Михаилу Антон.
– Да идёт оно всё пляшет! – лежа в грязи, глядя на вращающееся небо и потирая саднящую грудь, сипло выдавил Михаил. – Уф… уф… А если бы она мне в пятак зарядила? Уф… Хрен с ними, пацаны пусть воды им натаскают, и хорош, поголодают ещё, сговорчивей станут. – Надо бы в библиотеку заехать, книги о лошадях посмотреть, – подошёл к отцу Сашка. – Почитаем про лошадей, потом приедем ещё раз. Я, пап, не хочу, чтобы меня копытом шваркнули, ты на жопе проехал, а я вообще ласточкой улечу.
– Мысль зачётная, где ты был до этого, умник, уф, едрид-мадрид. Помоги лучше встать, пока я себе всё не отморозил. Эх, жаль у нас нигде цыган не завалялся… Уф, чувствую я сегодня больше не работник тяжёлого физического труда.
– А нам тогда чем до вечера заниматься? – Наивный Санька, неужели он думал, что отец не найдёт им работы?
– А вы, братцы-кролики, до вечера ещё одну ходку за комбикормами сделаете, пока я с Солнцевым и барышнями заканчиваю на даче через дорогу кухню для скота.
В доме мы больше корм не запариваем. К завтрему, надеюсь, отойду, я тут по дороге пару ветряков присмотрел, надо снять, дюже полезная в хозяйстве вещь. Нам ещё шамбо надо пригнать.
Вечером, отмывшись в бане и намазав здоровенный синячище на груди сунутым Валентиной кремом, Михаил готовился отойти ко сну. Себе он отработал маленькую отдельную спальню на первом этаже флигеля. Полутораспальная кровать, шкаф, кресло и стол, на стене телевизор, от которого тянется шнур к внешнему жёсткому диску с сотней разных фильмов – вот и вся обстановка. Для комфорта ему много не надо, ещё бы мелкие крысохвостые негодяи перестали вечно залезать под покрывало и одеяло. Михаил каждый раз боялся усесться или улечься на кого-нибудь из них.
Хвостатые поганцы упорно отказывались искать себе другой угол или спать с кем-нибудь другим, еженощно пробираясь и укладываясь под бочок к Михаилу. Валентина шутя называла мужчину кошачьей мамочкой, что не прибавляло тому настроения. Внимание дочки давно оккупировали хаски, безвозвратно царя в её мыслях – у-у, предательница, – поэтому два недоразумения достались отцу, выбрав того хозяином, всеми правдами и неправдами отстаивая право находиться рядом с ним. Несколько раз он выставлял лысых гадёнышей наружу, но несмолкаемый писк и мяв сидящих у двери сфинксов, будящий всех обитателей дома и не дающий заснуть, приводил к закономерному результату: котята оказывались под боком у Михаила.
Проведя ладонью по постели и проверив отсутствие недоразумений, Михаил блаженно вытянул ноги.
– Мур, – из-под стопки чистой одежды, лежащей на кресле, положить которую в шкаф не дал приступ обычной лени, выбралась Зена.
– Привет, воительница, – мужчина легонько коснулся головы кошечки, почесав пальцами за её ушами. – А где твой непутёвый…
– Мяу! – показался следом непутёвый.
Через пару минут укрытые одеялом котята мягко урчали на груди Михаила, прогоняя из неё саднящую боль.
Глава 5
Вой
– Ой, девочки, какая красота! – Нежно огладив пушистый воротник шубки, Вера покрутилась у зеркала. – Всегда о такой мечтала!
– Сегодня скидка. Чёрная, мать её, пятница! – Подключив к переносному генератору дополнительный автомат в распределительном щите магазина, Михаил щёлкнул тумблером.
Потрещав пускателями, на потолке загорелся ещё один ряд светильников.
– Налетай, девчата! Распродажа, шубы за ноль цены.
Охая и ахая, будто никогда шуб не видели, прекрасная половина человечества разбрелась по магазину.
– Пап, а мне можно? – дёрнула Михаила за рукав дочка.
– Можно.
– А Марине?
– Доня, что за глупые вопросы? И Марине можно, берите, что хотите, папа платит.
– Так бесплатно же всё! – удивилась дочка, под приглушённые смешки Антона и Виктора.
– Тем более можно. Знаешь, сколько папа за бесплатно может заплатить?
– Да ну тебя, – надула губки Лиза и ускакала в торговый зал.
– Я в «Охотник», ножи гляну, – слинял за Лизой Виктор.
– Пойдём, Антоха, приглядим себе по паре курток кожаных, – поправив под мышкой кобуру, Михаил вышел из подсобки. – А то девки всё разберут, нам ничего не достанется.
– Успеется, мы тут надолго, – кивнув на разошедшихся девчат, активно таскающих к зеркалам охапки шуб, прогудел парень.
Достав из сумки термос с горячим кофе, он протянул Михаилу пластиковый стаканчик.
– Не последний магазин в городе, перехватим где-нибудь. Кофе будешь, Палыч, с коньяком?
– Твоя правда, – согласился Михаил, возвращаясь обратно. – С коньяком, говоришь? Там у тебя чего побольше: кофе или коньяка?
– Всего побольше, – вдыхая носом терпкий аромат напитка, ответил парень. – И кофе побольше, и коньяка навалом.
– Эх, наливай, – махнул рукой Михаил. – Чай гаишники не остановят, а девчонкам тоже надо напряжение скинуть… Загонял я их последние дни.
– Не боишься, что на шею сядут?
– Как сядут, так и слезут. Огороды грядут, напашутся ещё. Какие у них остались радости? Никаких почти. – Подтянув ногой стул, Михаил уселся на сиденье.
Прихлёбывая напиток, он с грустью смотрел в зал, где дамы продолжали своеобразный шопинг.
– Устал я, – протянув руку с тарой за добавкой, сказал он.
– Все устали, – глухо гуднул Антон. – Не жалеешь, Палыч?
– Что не уехали? – погоняв напиток во рту, переспросил Михаил.
– Ага.
– Знаешь… – Обхватив ладонями стаканчик и не замечая обжигающего тепла, Михаил невидящим взором уставился на поднимающиеся вверх завитушки пара. – Жалею и не жалею одновременно. Думаешь, там было бы легче? Ответственности меньше – это да, а в остальном нисколько. У нас и здесь-то каждый в сторону норовит утянуть, а там вообще вакханалия. Людей не переделаешь, Антон. Зуб даю, на западе сейчас власть делят, а если где люди и выживут, то под жёсткой диктатурой. Иван Грозный и Сталин в условиях пост-апокалипсиса детским садом покажутся. Детишки с песочницы.
– Ну, не знаю, – не согласился парень. – Я думаю, народ вооружится, ментов сейчас нет, вон сколько стволов по частям и по складам лежит – бери не хочу. Ты сам говорил о неизбежности стрельбы и поножовщины, так просто никто подчиняться не будет.
– А это что-то меняет? Поорут, постреляют и успокоятся, – повёл бровью Михаил. – Будут подчиняться, народ привык к царям и президентам, поэтому он инстинктивно будет искать или надеяться на доброго царя-батюшку, который наведёт порядок, и тогда наступит всеобщий мир и лад, да божья благодать. По большому счёту, Антоха, победит тот, кто лучше организован, у кого дисциплина и порядок, тот и станет царём. Я вот думаю спутниковую тарелку где-нибудь скрутить, вдруг повезёт на работающий канал наткнуться, чем чёрт не шутит, мне этот информационный голод уже вот где, – ребром ладони Михаил указал степень информационного голодания.
– Ой, девочки, смотрите, как к этой шубке подвески идут…
– Танюха до ювелирного салона
