работать на предельных оборотах. С такими людьми непросто справиться…* * *
Отец Лени Корша был евреем, мать – русской. Евреи не признавали его своим, но и русским он считаться не мог. Это обстоятельство нисколько не портило ему настроение и не мешало жить. С пухлым подбородком и веселыми глазками, он был похож на ребенка в свои тридцать лет.
Подсев к нему в машину, Слепой вначале поздоровался с самим Леней, потом кивнул игрушечному скелету – подвешенный у лобового стекла, тот покачивался, едва слышно пощелкивая суставами.
– Как ваше ничего? – поинтересовался Корш.
– Змагаемся, – улыбнулся Глеб. – Пришел вот узнать светские сплетни.
Корш вел рубрику «Москва златоглавая» для известного глянцевого журнала. Круг столичных развлечений, тусовок, светских мероприятий, модных культурных событий.
– Что говорят про Абросимова?
– Нормальная реакция. Жалеют, злорадствуют, строят догадки. Впрочем, градус уже упал. У нас новости не бывают актуальными на третий день.
– Как вообще относились к этой семье?
– Неоднозначно, – наморщил нос репортер. – Что касаемо самого Никиты Анатольевича, его достижений нельзя не признавать. Фигура. Правда, до последнего времени он систематически всех разочаровывал, не поставляя материала для пересудов. Возьми, к примеру, Абрамовича. Было время, никто даже толком не знал, как он выглядит. А теперь его лицо не менее популярно, чем того же Ди Каприо. Взять хотя бы наш журнал: в одном номере пишем о «Челси», в другом – о трех его супер-яхтах, лучшая из которых в состоянии обойти вокруг света на одной заправке.
– Про Абрамовича потом, – напомнил Глеб, хорошо знавший увлекающуюся натуру Корша.
– Абросимов в этом смысле тускловат, хотя фамилии чем-то схожи. Нет у него ни яхты под сто метров, ни частного самолета. Даже загородный коттедж не слишком выдающийся, хотя участок под наблюдением жены засажен роскошной растительностью… А тебя, значит, привлекли к поискам? Тогда я не завидую тем гаврикам, которые осмелились на похищение.
Корш не знал всей правды о Глебе и считал его «вольным стрелком», берущимся за разовую, хорошо оплачиваемую работу. Сиверов допускал, что и он в свою очередь не знает всей подноготной Корша, но это не мешало двум совершенно разным людям тепло относиться друг к другу.
– Привлекли, – подтвердил Глеб. – Пока для аналитики.
– Рад за тебя. Давно пора зачехлить ствол и пересесть в кресло у камина. Классическая гаванская сигара – «коиба» марки «сигло» или «робусто», коллекционный херес в бокале. И трезвая аналитика в голове.
– Картина привлекательная. Тут самому себе впору позавидовать.
– Ладно, время для тебя материя важная. Это для меня болтология – работа… Резюмирую: до последнего времени Никита Анатольевич был фигурой скучной. Мало где мелькал, слабо пересекался со знаменитостями из «параллельных миров» – политики, спорта, шоу-бизнеса. Вкладывал средства только в прокат стали, а может, и не только, но делал это тайно. Никаких оригинальных увлечений. Даже я, к примеру, коллекционирую скелеты.
Сиверов своими глазами видел эту коллекцию сувениров из разных стран. Скелеты хохочущие, с лампочками в глазах, шахматные фигуры – вплоть до пособия по анатомии в натуральную величину, списанного из мединститута. Коллекция не была мрачным увлечением пессимиста; наоборот, она свидетельствовала о непоколебимом жизнелюбии владельца.
– Ни разу не слышал о любовницах, некоторые даже подозревали в нем извращенца. Опять-таки не подтвердилось.
– Есть у него излюбленные заведения?
– Абросимов не чувствует себя комфортно на людях. За это ему платили сдержанной неприязнью. Люди издавна могут простить любые пороки, кроме одного – пренебрежения обществом. Конечно, никто не требовал, чтобы они с женой посещали все тусовки подряд. Но они игнорировали мероприятия даже самого высокого уровня.
– Когда-то я видел его с женой на премьере в Большом театре.
– Я не хочу сказать, что он забаррикадировался в кабинете и правил оттуда своей корпорацией. До последнего времени он с женой вместе и порознь посещали спортивный зал и бассейн категории VIP. В декабре прошлого года были на концерте скрипичного квартета в итальянском посольстве. Даже в гости раз в месяц выбирались. Очень узкий круг. Не знаю, как он сформировался – как-то сам собой…
– Ну-ка, ну-ка…
– Семья Миши Левитина, главы представительства банка «Da Vinci» в Москве. Семья Юры Потапова – прошлым летом он ушел в правительство заместителем министра. Плюс семья Гены Аствацатуряна – он сейчас крупная фигура в гостиничном бизнесе Москвы и Киева… Пожалуй, все.
Собеседник Слепого не пытался изобразить себя близким знакомым тех, кого называл уменьшительными именами. Этот стиль диктовался его профессией. По ходу разговора он рулил по улочкам Китай-города, сувенирный скелет танцевал в воздухе, щелкая косточками, как кастаньетами, напоминая своим видом о необходимости соблюдать правила дорожного движения.
Поговорили и о пленницах. Жена Абросимова, Ольга, была по определению Корша женщиной «холоднокровной».
– Похоже, они два сапога пара. Такие люди могут жить без громких ссор и скандалов, но настоящая близость между ними возникает редко – человек нуждается в собственной противоположности, в заряде другого знака.
– Ты, я смотрю, тоже крупный психолог.
– Без этого никак. А почему «тоже»?
– Я тут недавно прикидывался.
Слепого все-таки смущали некоторые детали поведения капитана Балашова. Например, его намек на возможность дальнейшего раскрытия «темы».
С какой стати? Из-за собственного тщеславия, надежды быть упомянутым в научной монографии для закрытого пользования? Из желания представить свою службу в более выгодном свете, чем ФСБ? Или он заподозрил неладное и решил закинуть крючок с наживкой?
– Вот дочка у них – колоритная фигура, – продолжал Корш. – Знаешь, с кем она связалась? С «Трудовым фронтом».
– С леваками? – Слепой знал об этой организации, идейно примыкавшей к лимоновским «нацболам». – Трудиться там, по-моему, никто еще толком не начинал.
– Да, молодняк. Но ребята интересные, компромиссов не признают. То помидорами кого-нибудь закидают, то транспарант растянут на крыше.
– Думаешь, она их подкармливала из отцовских денег?
– Шут ее знает. Наверное, не без этого. Хотя с них станется отказаться от «буржуйского» бабла по принципиальным соображениям. Думал взять у нее интервью, написать колоритную статейку. Наш главный редактор передвинул
