Он же толерантный ко всему, кроме славянских ценностей, враждебный духу и вообще, прогнивший до самых семейных ценностей. А наш народ пусть и живёт в нищете и разрухе, зато свят и защищён божественным провидением. Так что те, кто живут за пределами столицы и крупных городов, крепитесь и воздастся вам за ваше терпение. Вася снова вышел на станции и достал сигару. А тяжёлое бремя земной жизни, со всеми её пороками и развратами оставьте верхам, они возьмут грех на душу и за себя, и за народ.
Вася огляделся вокруг и загрустил. Он помнил, как "за бугром" люди чуть ли не обнимаются с незнакомыми, радуются и смеются, а тут все похожи на призраков со стеклянными взглядами и каменными лицами. Оживают они только при виде знакомых, и то не всегда.
А как иначе, продолжал размышлять Вася, когда поезд вновь тронулся, если культовыми книгами являются "Идиот", "Преступление и наказание", "Униженные и оскорблённые"… И никаких тебе "Капиталов", Бетменов и Суперменов. Один Мересьев был, да и тот не особо вытянул.
Подошла нужная станция и Вася сошёл с поезда. Свежий утренний воздух бодрил лучше любого кофе и Вася направился к ближайшему автовокзалу. Он специально не сел в транспорт и не вызвал такси, так как хотел окинуть взглядом окрестности. Вокруг лежал типичный среднестатистический серый город. Расплющенный, будто пицца, с большими высотками, окружёнными вокруг частным сектором, раскинувшимся на всём свободном пространстве, в оврагах, на кучах мусора и в долинах ручьев.
— Скоро их вытеснят многоэтажки, — бормотал Вася, оглядываясь по сторонам, — плевать на строительные нормы, правила и технику безопасности. Главное, занести необходимую сумму куда надо. А там пробьётся любое разрешение. Страна большая, до столицы точно не дойдёт, тем более до президента. Как не доходят и выделяемые суммы в обратном направлении.
Он шёл по серым угрюмым улицам, перепрыгивая через выбоины и обходя чересчур широкие трещины, возникшие будто после землетрясения. Обшарпанную штукатурку домов разукрасили светящиеся надписи магазинов салонов, половина из которых были на иностранном.
— Как странно, в холодильнике полно специй и почти нет еды, — вспомнились Васе слова из одной книги. Он глянул на дорогу и перефразировал, — как странно, столько машин и почти нет дорог… Метафизика пространства, однако.
Наконец, он дошёл до автовокзала и купил билет до нужной деревушки.
Несколько часов Вася просидел на скамейке, наблюдая за беспорядочным антимуравьиным движением. Хаос жизни, неподконтрольный ни богу, ни чёрту.
Подъехал старенький пазик, за рулём которого сидел такой же старенький водила. Сели несколько пассажиров, и без лишних промедлений автобус двинулся в путь. Ехать предстояло около трёх часов. За окнами совсем стало грустно. Домики походили на стареньких партизанов, скрывающихся в зарослях со времён второй мировой. Люди выходили на остановках и направлялись непонятно куда, непонятно зачем. В конце концов, в автобусе Вася остался один.
Автобус затрясло. Вася выглянул из окна и увидел под колёсами гравийку. Она скатывалась по песку в близлежащую канаву, и колея всё глубже уходила в землю. Наконец, автобус остановился, и Вася сошёл на "трассу смерти". Змейкой убегала она в сторону лесов и болот, продавленная, неровная, будто горная цепь. Вася осмотрел окраину деревушки. Довольно большая, с несколькими красивыми домиками.
— Когда обратный рейс, — спросил он у водилы.
— Через полчаса, — ответил тот, доставая сигарету.
Вася кивнул и бесцельно побрёл по улице. В деревне оказался даже свой райцентр. Небольшое деревянное здание, недавно покрашенное в зелёный цвет. Напротив стоял одноэтажный кирпичный магазин, где Вася купил газировку и пару пирожков с мясом.
— А тут спокойно, — думал он, облокачиваясь на покосившийся забор, — и тихо.
За всё время он встретил трёх старушек, старика, да свору ребятишек. Родители, видимо, отправляли детей к бабушкам, а сами строили карьеры в близлежащем городе. Хотя какая тут, к чёрту, карьера. Вася тяжело вздохнул и поплёлся обратно. Дорогу не отремонтировали, деньги своровали. А вирусу всё равно, он и без дорог сюда доберётся. Надо было бы спросить с кого-нибудь за средства, да только спрашивать не с кого. Все повязаны…
Глава 43
— Мы бежали от войны, зачем нести её отголоски сюда? — воздел руки к небу Али.
Он стоял в мечети на коленях и плакал.
— Потому что любое слабое общество должно пасть, — ответил Дима, стоя у стены, — а уничтожение невозможно без крови и насилия.
— Ты хочешь мира — он придёт, — добавил Альберт, отталкиваясь от противоположной стенки, — только придётся очистить мир от глупости и суеверия. Ты жалеешь людей, но они тебя не жалели.
Солнце заходило за горизонт, оставляя Али на растерзание ночи и двум палачам. Он заплакал. Он потерялся и не знал, что делать. Страх затягивал его в воронку отчаяния. Снова в нём проснулись воспоминания. Безысходность и безвыходность.
— Всё хорошо, — успокоил Дима, касаясь плеча, — ты всю жизнь был жертвой, настало время стать хищником.
— Перерождение тяжёлое, но необходимое, — согласился Альберт, — представь себя гусеницей, которая превращается в бабочку. Все через это проходят… Ты тоже справишься…
— Не мы указали на тебя, — продолжил Дима, слегка сжимая плечо страдальца, — сам Всевышний ниспослал тебя нам. Даже в мыслях не думай его подвести. Любая система состоит из кирпичиков и горе тому, кто полагает, что потеря хотя бы одного из них несущественна. Всем хочется жить в светлом будущем, но кому-то придётся его строить.
— Уверуй и откинь предрассудки, — сказал Альберт, — тогда ты станешь в тысячу раз сильнее. Каждый раз, когда сомнения будут закрадываться в душу, знай, что рукой твоей правит Всевышний, а значит всё ты делаешь, правильно.
Солнце спряталось за горизонт и в мечети загорелись лампы. Али успокоился и вытер слёзы. Насколько фанатичны были его друзья, насколько правильные вещи они говорили и насколько стальными были. Как он, слабый и беспомощный, мог достичь их уровня. Последняя мысль пробудила в Али стыд и он покраснел.
— Слабость не есть порок, — улыбнулся Дима, — в определённые моменты она нужна, чтобы выпустить пар. Но играя с огнём, можешь обжечься. Помни, привязываясь к кому-то, будь готов стать для него карой, если он оступится от законов.
Али поднялся и поочерёдно обнял друзей. Интересно, а они когда-нибудь проявляли слабость. Или всё-таки есть люди-машины? Он взял книги и отправился домой.
— В предстоящей войне не будет победителей, — пробормотал Альберт, — только побеждённые.
— Ни на кого не ставлю, исход действительно непредсказуем, — согласился Дима, — вера и злость, любовь и предательство… Истории, похожие на фильмы.
— Некоторое время он будет спать крепче ребёнка, и жизнь покажется ему понятной и предсказуемой.
— А когда он будет падать,
