в кресло вон то.
– Тебе чё, жалко? – отмахнулся Царь, – Ща въебу чутка и свалю вообще.
– Куда? – с нескрываемым любопытством спросила Тоня.
– В деревню сейчас пойдём, прививать правильную религию, – ухмыльнулся тот. – А то я в прошлый раз что-то забыл совсем.
– Может, ну его на хуй? – вяло опротестовал идею я. – На хуй нам столько ебанутых фанатов?
– Ебло закрой, – огрызнулся кореш. – Пусть мутит, всё правильно, они должны понимать, кто здесь Бог, а кто хуй соси.
Пётр втянул едкий опиумный дым и захрюкал, пытаясь удержать его в лёгких. Выпустил едва заметное облако и тут же перебрался в кресло, где и обмяк, спустя некоторое время, втыкая в пространство перед собой.
– Так, «крестовый поход» отменяется, – засмеялась Лена.
– Не, через полчаса чухнет и убежит, – оспорил её Мутный. – Это с ним уже не в первый раз такое. Может, ещё по плюхе въебём?
– Да по хуй, давай, только я спать сразу лягу, – придвинулась поближе к столу Тоня.
Уходил ли Царь или продолжал кумарить вместе с нами – мы так и не поняли.
Дождь даже не думал прекращаться, а в совокупности с температурой не выше семи градусов, про урожай можно забыть. Как, впрочем, и про любые передвижения, если нужно хоть сколько-нибудь свернуть с дороги. Можно, конечно, пешком… Да кому оно вообще нужно, тащиться под ледяным дождём куда-то, не пойми зачем?
В общем, погода располагала к продолжению веселья, чему мы без зазрения совести и предавались. По крайней мере, основной состав, включая Тоню.
Кайф иногда меняли на героин, потому как опиум надоедал, хотя надо сказать, особых различий между ними нет. Разве что в способе употребления – опий мы предпочитали курить.
Мы снова утратили чувство времени. Какой сейчас день, число, вряд ли хоть кто-то из нас мог с уверенностью сказать, сколько дней в принципе продолжается веселье.
В тот день я очнулся от странного чувства. Мне снился очередной бред и, разлепив глаза, я не сразу понял, что сон прерван. Как, собственно, и причины, из-за которых я был выдернут из царства Морфея.
Возле меня стоял Пётр и лил воду из чайника прямо на лицо.
– Блядь, иди на хуй, еблан! – я попытался отмахнуться от него ногой, но вышло очень плохо.
– Вставай, разъёба! – совершенно бесцеремонно обратился ко мне он. – Вы, блядь, чё здесь, совсем охуели?!
– Ты чё, щегол, я тебя сейчас говно жрать заставлю! – разозлился я и хотел было ввалить мелкому засранцу каким-нибудь заклятьем.
Вот только тот оказался шустрее, а скорее всего, изначально был наготове. Глаза вспыхнули синим, и я вновь перенёсся сознанием в очередной бред. Какие-то собаки пытались рвать мне штаны, затем наряд полиции дубасил палкой по почкам, ледяной, мокрый пол в камере…
– Сука… – я попытался подняться из грязи, но внутренности скрутило каким-то спазмом.
Блевал я знатно, рвота шла носом, оставляя отвратительный сладковатый запах после себя, что моментально вызывало повторные спазмы.
Пётр стоял рядом и терпеливо ждал, скрестив руки на груди, будто хозяин. Глаза вроде не пылают, а значит, я действительно на улице и в самом деле блюю.
Как же холодно, мать его! Всё нутро трясётся или это уже ломка? Но для неё как-то рановато, даже слишком. Да что, вообще, происходит?!
– Всё? – сухо спросил пацан, когда я занял сидячее положение в грязи.
– Вроде, – прохрипел я и сразу же вывернул желудок ещё раз.
– Вы, блядь, конченые долбоёбы, – непонятно исходя из чего, сделал выводы тот. – Это просто пиздец!
– Бля, что же так хуёво-то? – простонал я, вытирая рот рукавом, после чего принялся ещё и грязь сплёвывать.
– Да потому, что вы уёбки! – в очередной раз перешёл на оскорбления тот.
– Тэ, а не слишком ли до хуя ты пиздишь, а?! – уточнил я, пытаясь нагнать в голос угрозы, но со стороны, это скорее выглядело жалко.
– Да вас убить, долбоёбов, мало!
– Сука, ща въебу, отвечаю!
– Да без своей Лены, ты сейчас и пёрнуть чисто не сможешь, все ляшки обдрищешь, – продолжил наглеть тот, но в целом был абсолютно прав, – Как вы умудрились всё проебать, а?!
– В смысле?! – совершенно не понял претензии я.
– В прямом, блядь! – перешёл на крик пацан. – Меня не было всего три недели, и что я застал по возвращении?!
– Что? – тупо уставился на Царя я.
– Ни-ху-я! – ровно так, по слогам выкрикнул он. – Здесь никого, кроме вас нет! Вообще никого, понимаешь, сука!
– Подожди, я ни хуя сообразить не могу, дай въебать мальца…
– Да на блядь, на хуй! – вместо дозы я получил довольно чувствительный удар ногой в лицо, а когда завалился в грязь, заработал ещё и добавку.
А Царь прекрасно знал, куда бить и как, чтобы я в полной мере ощутил всю боль. У него было достаточно времени для экспериментов, как и самих подопытных. Но с чего вдруг такое отношение ко мне?
Пацан пнул меня ещё пару раз и опустился в лужу рядом. Он закрыл лицо руками и тяжело дышал, а его тело трясло, но не так, как меня, скорее, от злости и адреналина.
Странно, но я на него не злился, не хотел отомстить. Своим отношением он вдруг напомнил мне о том, кто я есть и кем был всё это время. Обычный нарик, без воли и принципов.
Впрочем, первое, что я сделал, когда смог подняться на ноги, это вошёл в дом и поместил в трубку небольшой шарик опия. Совсем кроху, лишь для того, чтобы поправить здоровье. О том, что в этом поможет Лена, я даже не подумал, мне просто хотелось дозы, и всё.
– Мне тоже маленького сделай, – в дверях появился Пётр.
– Что случилось? – наконец уже более уверенно спросил я, когда дрожь хоть немного стихла, а тошнота успокоилась, ушла, как и боль в отбитых рёбрах.
– Бабка облучилась, – зло буркнул в ответ он и тут же отлетел к стене.
Я вернул себе не только самочувствие, но и уверенность, а заодно и способность к магии. Она никуда, в общем-то, не девалась, просто мысли слишком путались.
Кайф постепенно накрывал, отчего с каждым мгновением становилось всё лучше.
Царь расхохотался, лёжа в углу. А я окончательно перестал понимать, что происходит.
– Вы всё проебали, – сквозь смех вымолвил он. – Всё, понимаешь? У вас больше ничего нет! Ка-а-ак, блядь?! Как вы могли так жидко обосраться?!
– Не вы, а мы, – ухмыльнулся я, рухнул в кресло и попытался растолкать Мутного.
Тот спал на диване, а рядом на полу прямо под лицом красовалась засохшая блевотина. Судя по виду, это случилось довольно давно, несколько дней точно.
– Нет,
