не слышал полковника. Он внимательно и сосредоточенно листал документы, читал, возвращался заново. И чем больше он вчитывался в строки анкет и характеристик, тем сильнее его охватывало волнение. Селезнев исподволь осторожно следил за реакцией Сергея. Глядя на раскрасневшегося командира группы, полковник и сам начинал тревожиться. «Чего он так раскочегарился?» – удивился Селезнев.
– Что-нибудь не так? – осторожно спросил он.
Баталин растерянно посмотрел на начальника.
– Да все не так… Я думал вы шутили, когда говорили, что членов команды будете собирать со всех фронтов. А тут Северо-Западный, Калининский, Южный фронты, штаб инженерных войск. Грибной, оказывается, ученый. Работал с генералом Карбышевым на прорыве линии Маннергейма. Григорьев вообще герой. За два дня шестьдесят семь фашистов уложил. Гречин – один из лучших подрывников…
– Чего ты так разволновался? Значит, не обманул я тебя? – усмехнулся Селезнев.
– Дело не в этом, товарищ полковник. Ведь я и сам не одну группу сформировал, подготовил, забросил. Вроде смекаю, что к чему. Какую же вы мне задачу подкините с такими ребятами? Гитлера, что ли, грохнуть?
Баталину показалось при этих словах полковник изменился в лице, но потом взял себя в руки. Губы его медленно растянулись в улыбке.
– Интересное предложение. Так и быть, доложу начальнику военной разведке о твоей инициативе. Ему должно понравиться.
Сергей пытался что-то возразить, мол, неправильно поняли, он пошутил, но полковник резко остановил его взмахом руки.
– Еще есть вопросы по составу группы?
– Тут же все первачи собраны, товарищ полковник, как я с ними?..
– Что у тебя за терминология, Баталин? Первачи, – поморщился Селезнев. – Первач – это первый перегон самогона градусов этак под восемьдесят. Любишь самогон?
– Ненавижу. Запах сивушный, как услышу, аж выворачивает наизнанку.
– Вот это добре. Разведчику курить вовсе не следует, пить спиртное осторожно, с умом. Не первачи они у тебя, а первые, лучшие… Это ты хотел сказать, если на русский литературный перевести. Есть, конечно, и поопытнее и поматерее их. Мы ведь и академиков могли подобрать, но боюсь они экзамен по физподготовке не пройдут. А гестапо вам может устроить жестокую экзаменовку.
Начальник отдела закрыл папку, сделал аккуратный бантик из завязок и отложил ее в сторону.
– Насчет ребят, которых мы подобрали, так скажу. Все они люди зрелые, в своих профессиях состоявшиеся, чего им друг перед другом выкабениваться. Не пацаны ведь. Да и у нас есть еще добрый месяц на подготовку. Посмотрим, если кто не впишется, откомандируем. Мы должны с тобой сколотить единую крепкую команду. Сам знаешь, один в разведке, даже если он супер, ничто. Помнишь, как у Маяковского: «Единица – вздор, единица – ноль!»
– Чего ж не помню? «Плохо человеку, когда он один. Горе одному, один не воин…»
– То-то и оно, Баталин. Думаешь про кого великий поэт так здорово сказал? Про нас, разведчиков.
– Один вопрос, товарищ полковник. Конкретный.
– Давай.
– Может, мы заменим радиста Самсонова.
– С чего это вдруг? Ты же его сам отбирал.
– Да нет, парень он хороший и радист отличный. В своем выборе не сомневаюсь. Но встретил я в Ульяновской школе старого сослуживца по Китаю, капитана Никерова. Отменный радист, опытный, знающий. Он там командует ротой курсантов. Надоела ему эта школа, как горькая редька. Рыдает, просится на фронт.
– Коли рыдает, другое дело. Ты командир группы, смотри, решай. Тебе головой отвечать за своих людей, за выполнение задачи. Просил найти Коскинена? Нашли. Хочешь взять Никерова? Бери. Все для тебя, дорогой, по первому требованию…
– Вот этого я и боюсь, – едва слышно прошептал Сергей.
Баталин испытывающе долго смотрел на полковника. Хотел понять, что, собственно, происходит. Откуда парад такой необыкновенной щедрости и чем он должен будет за это заплатить. Но лицо начальника было непроницаемо. Своим неприступным видом Селезнев словно говорил: «Прости, Серега. Все, что мог, сказал». «Ладно, – старался успокоить себя Баталин, – куда они денутся, все равно расскажут. Им отдавать приказ, нам – выполнять».
Глава 11
В дверь канцелярии заглянул лейтенант Коскинен.
– Разрешите, товарищ командир. Разведгруппа собрана.
– Сейчас иду.
Он услышал, как в коридоре Пааво просил кого-то подтянуть ремень, убрать живот. Как только появился Баталин, он подал команду: «Смирно!», и перешел на строевой шаг. Остановившись в двух шагах, доложил:
– Товарищ военинженер третьего ранга, разведгруппа построена. Заместитель командира лейтенант Коскинен.
Баталин поздоровался со всеми и стал обходить строй. Он шел вдоль шеренги разведчиков, внимательно вглядываясь в лица.
– Военинженер второго ранга Грибной, – представился правофланговый.
Сергей отмечал про себя: «Грибной Иван Семенович. Год рождения 1905-й. Место рождения Тульская область, город Алексин. В РККА с 1925 года. Окончил Ленинградскую военно-инженерную школу. Служил в должностях командира инженерных подразделений и частей, войскового инженера. Окончил фортификационно-строительный факультет и адъюнктуру Военно-инженерной академии. Готовился к защите кандидатской диссертации».
Прочитав характеристику на Грибного, Баталин, признаться, засомневался. Адъюнктура, диссертация… Как-то не вязалось все это с разведкой, диверсиями, работой в глубоком тылу. Сергей представлял маленького, щупленького, очкастенького ученого-инженера, пусть и отменного спеца в своем деле, но совершенно непригодного к их службе. И, оказывается, ошибся. Перед ним стоял высокий, крепкий, сухопарый офицер. Форма на нем сидела, как влитая. А главное, удивили руки, совсем не холеные интеллигентские, а большие, узловатые, крепкие. Скорее крестьянские руки. «Видать, этими руками вырыто немало окопов, – отметил Потемкин, и ему стало неловко за прежние свои опасения. – Что ж, нам нужны люди с сильными руками». «Но, в первую очередь, со светлой головой», – кто-то словно подсказал ему.
Командир сделал шаг вправо и оказался напротив коренастого, приземистого лейтенанта. На его лице играла совсем еще юношеская розовощекость. На первый взляд, мальчишка. На самом деле, опытнейший снайпер.
«Григорьев Николай Терентьевич. Год рождения 1919-й. Место рождения Псковская губерния, Островский уезд, деревня Щеткино. Окончил Орловское военно-пехотное училище. Снайпер. Северо-Западный фронт».
Серые глаза снайпера глядели на Баталина спокойно и уверенно. Он представился.
– Лейтенант Григорьев.
Еще один шаг вдоль строя. «А вот и наш минер», – догадался Баталин. Перед ним стоял офицер его роста и телосложения. Лицо с резкими чертами, густые брови, прямой нос, черные глаза придавали лицу выражение какого-то недоверия и скептицизма.
– Капитан Гречин.
«Гречин Андрей Владимирович. Год рождения 1918-й. Место рождения город Карсун Симбирской (Ульяновской) губернии. Окончил Ленинградскую военно-инженерную школу. Руководил подрывной командой стрелковой дивизии, саперными и инженерными подразделениями: взводом, ротой, батальоном. Служил дивизионным инженером. Участник Советско-финской войны. Начальник отделения Главного управления военно-инженерных войск Красной армии».
