проводили. И даже несвободную. А если вдруг Лика уходила куда-то посреди рабочего дня, не предупредив Германа, он так бесился… просто ужас… И не потому, что его бесило, что ушёл ценный работник, а потому что его бесило, что ушла его любовь. Он всем такой разнос устраивал. А когда она возвращалась, внезапно начинал вести себя тише мышки. Понимаете? Вот такая любовь там была. Просто… какая-то ненормальная…
Ира ловила каждое слово, слушала, задержав дыхание. Жаль только, что мне было совершенно неприятно слышать что-то подобное…
Чуть погодя, после того, как Диана прекратила хвалебную оду любви, Ира обернулась ко мне, чуть ли не сияя улыбкой. Но, быстро заметив, что я не разделяю её радости, резко изменилась в лице и, агрессивно глядя на Диану, заявила:
— Вообще-то это неприлично говорить такое!
Диана наигранно приложила руку к сердцу, закрыла глаза и помотала головой.
— Простите великодушно глупость мою. — Спектакль прекратился за секунду. Черноволосая вернулась в прежнее состояние. — Девочки, вы меня конечно извините, но хватит вести себя как соплячки. У нас столько проблем, связанных со смертельной опасностью, а вы тут сопли разводите по поводу мужиков! Хватит!
Ира насупилась. Она подняла кулачок и стукнула по столику.
— Сама хватит! — сказал она. — Если у тебя нет счастья в личной жизни, не надо портить его остальным!
Диана удивилась.
— Я разве порчу, дорогуша? Я же наоборот, только с хорошими новостями. Или ты действительно думаешь, что я виновата в ваших проблемах с Германом? — спросила Диана, глядя на меня.
Понимая, что у меня нет желания продолжать этот разговор, я решила свернуть. Свернула не самым тактичным образом, но зато основательно и бесповоротно…
— И правда, — сказала я, — ты такая вредная, потому что у тебя до сих пор нормального мужчины не было?
Кажется… я уже говорила нечто подобное во время нашей первой встречи…
— Вы что, сговорились? — втягивая подбородок, спросила Диана.
Ира не отставала. Прищурившись, она наклонилась ближе к Диане и, внимательно глядя на неё, сказала:
— Признавайся, подруга, как давно ты кого-то любила? — Немного погодя, видя, как мешкает Диана, Ира добавила: — А тебя? Тебя вообще когда-нибудь любили? Ты вообще знаешь, что такое любовь?
Я даже испугалась — Ира вела себя совсем не как Ира. Новое амплуа подруги стало для меня откровением. Жутким откровением…
Поначалу Диана пыталась отговориться.
— Я… Что? Мне не нужна никакая любовь! — твёрдо заявила она. Но уже несколько секунд спустя мы с Ирой увидели совершенно незнакомую сторону Дианы. Смущённую, не знающую что ответить, и ведущую себя совершенно неестественно. Как будто… все эмоции перемешались воедино, и она никак не могла определиться, какую из них сейчас использовать.
В конце концов, Диана подскочила с Дивана, тихим голосом спросила, где ванна, и удалилась, как только получила ответ. Не знаю, показалось мне или нет, но, кажется, я снова увидела, как она плачет…
Глава 24
Вероника.
Пока мы с Ирой пытались понять, что только что вообще произошло, Диана вышла из ванной, прошла на кухню и уже спустя несколько секунд, шумя открываемыми и закрываемыми дверцами, прокричала:
— Где, чёрт возьми, чай?!
Ира поднялась, но я остановила подругу. Девушка села обратно. Почему-то я решила, что этот разговор нужно провести мне. А разговор явно предстоял. И явно непростой.
Показавшись в дверном проёме, я остановилась, наблюдая за тем, как девушка нервно выдёргивает кружку с полки, после чего пытается включить старенький чайник.
Наконец Диана заметила моё присутствие.
— Что? Что тебе ещё нужно?! — тут же сорвалась она. Я замотала головой. — Поглумиться пришла? Или что? Что ты хочешь?
Я подошла ближе. Делала это на столько аккуратно, на сколько вообще можно было. Потянулась к ней, надеясь, что не получу пощечину или что-то в этом роде. Коснулась руки. Внезапно она перестала дёргаться. Сначала Диана хотела отстраниться, но вдруг замерла, закрыла глаза и… с краешков глаз начали вытекать слёзы. Я подошла ближе, протянула вторую руку, аккуратно обняла и медленно прижала её к себе, чувствуя, что девушка совсем не сопротивляется. Она положила голову мне на плечо. Я чувствовала, как она дёргается, выпуская наружу боль и весь негатив, накопившийся за то время, что она прикрывалась маской самовлюблённой стервы. Я чувствовала, что ей становится легче от каждого вздоха, на который она прерывалась, от каждого толчка, сопровождавшего её тихие рыдания. Я просто стояла и делала всё, что могла. Всем своим сердцем я пыталась дать ей ту поддержку и ту любовь, в которой она так сильно нуждалась.
Когда рыдания постепенно прекратились, а Диана начала приходить в себя, вытирая слёзы с лица, я отпустила её.
— Прости, — сказала я почти шёпотом. — Мы не хотели. Это было глупо. Прости.
Я не до конца понимала, не до конца верила в то, что этой происходит в самом деле. Диана? Это точно она? Да, я уже видела проявление её человечности, но не думала, что она проявит её снова. По крайне мере, не при мне. Но ирония судьбы такова, что, кажется, я оказалась единственным человеком, который был способен отнестись к ней не так, как она этого ожидала — из каких-то отрицательных побуждений, припомнив её ужасное поведение, — а именно поддержать её, несмотря ни на что.
Да… я натворила ошибок, тоже не всегда была с ней тактична — последний раз прекрасный тому пример, — но, несмотря ни на что, я не могла оставить её в таком состоянии. Не могла просто бросить её, как, наверное, делали все остальные, с кем она сталкивалась. Нет… И она это чувствовала. Она знала, что я поддержу её. Только поэтому она не побоялась дать волю эмоциям — настоящим эмоциям, скрывающимся под твёрдым панцирем. Наверняка она могла бы побороть желание расплакаться и просто наорать, но она этого не сделала… Такой шаг со стороны Дианы стал для меня чем-то… что объединило меня с ней. Это сблизило нас. Для меня, как и для неё, этот, казалось бы, обычный случай, стал настоящим откровением, сильно породнившим две такие разные души.
— А у тебя талант, —
