того, бесконечные свадьбы родственников, дни рождения и другие общественные мероприятия. Ахмед все эти тяготы до поры до времени нес на своих плечах. Но с наступлением перемен в экономическом устройстве района все его возможности и планы рушились как карточный домик. Его авторитет как главы семьи упал до плинтуса и продолжал падать дальше.
— Ты куда собрался? — наконец вырвалось у жены, увидевшей, как муж, выйдя на крыльцо, с жалким видом натягивает галстук сверх белой сорочки.
— В Ереван, — издевательски произнес Ахмед. Он помнил с детства: так отвечал его отец матери, когда хотел скрыть свой маршрут движения. Может быть, так же отвечал его предок, который действительно в каком-то веке прокладывал путь в Ереван.
— А если честно? — спросила жена, смягчая свой нрав и жалея, что частенько стала срываться на нем в последнее время. «Крылья появились». Ее даже дернуло бросить взгляд на свои плечи, чтобы убедиться в предположении мужа. — Извини.
— В Махачкалу поеду на разборки.
— Поезд ушел, — произнесла жена. — Зачем нам семена летом? У тебя не хватило смелости потребовать их вовремя. Если только на следующий год.
Ахмед поднял взгляд, полный враждебности.
— Ты суешь нос не в свои дела, — сурово произнес Ахмед, ставя ударение на каждом слоге. — Речь не о семенах, а нечто другое.
— Извини, дорогой.
— Вот так-то лучше, — сказал Ахмед, наконец, одобряя пораженческие слова жены и направляясь к выходу.
— Но правде надо смотреть в глаза, — выдала жена заключительное слово. Она не успокоилась и жаждала продолжения диалога. «Победа должна быть за ней в любом случае, а то лопнет, если не доскажет. Такова женская природа, подумал Ахмед, особенно моей половины. — Женщины сами себе проблемы создают».
Он помотал головой и закрыл за собой входную дверь, исчезнув с глаз жены долой. Потом сел на лавку возле забора и стал ждать сельского таксиста, которого заказал вчера вечером. Тот появится на своей старой «шестерке» на полном газе, желая выдать себя за Шумахера, стуча и оглушая глушителем и ревом мотора, в котором давно уже пора поменять кольца и поршня. «Да и самого пора поменять. Болтун».
Ахмед посмотрел на часы, откинул голову на выступ плетеной ограды и закрыл глаза, предавшись воспоминаниям о поле, о рисе и семенах.
Для выращивания культуры он первым приспособил плавни, заросшие камышом. Их долго чистил и строил рисовые участки. Поэтому колосья в этом регионе довольно редко заражаются разного рода вредителями. Рис — растение, способное переносить кислород от листьев к корням, поэтому хорошо чувствует себя в затопленном состоянии. Каждые два-три года на рисовом поле сеял пшеницу, сою, чтобы соблюдать севооборот. «Почему рис растёт в воде? Выращивают растения на полях, которые заливают полностью водой и не дают ей вытекать до полного созревания злаков. Зачем же им постоянно столько воды? Оказывается, таким способом рисоводы борются с сорняками, очень снижающими урожай. А самому рису такое количество воды совершенно не в тягость — он влаголюбивый. А на какой почве рис растёт лучше? Это чернозёмы и илистая земля, богатая органикой. На затопленных полях урожай повышается в несколько раз за счёт благоприятной экосистемы. Растения на таких участках не требуют подкормки, все натуральные и полезные вещества сохраняются длительное время. Для этого рисоводы после уборки урожая сжигают остатки рисовых стеблей и перемешивают с землёй. Но самое главное во всей технологии — это посевной материал и тогда все будет хорошо», — по привычке продолжал думать Ахмед о деле своей жизни.
Жена опять натолкнула его на тяжелые воспоминания: перед его глазами проплывала беседа с Главой района на высоких тонах. Он жалел, что не проявил тогда решительность, чтобы из семенного фонда района выделили ему качественный посевной материал. Вместо риса на его поле сегодня красуется люцерна — курам и конкурентам на смех. Он не забывал свой визит к Главе района, который бы мог изменить всё.
— Что ты от меня хочешь?.. — нервно спросил Виктор Александрович, Глава районной администрации, после длительной беседы, желая хоть чем-нибудь угодить.
— Семена риса для посева, — твердо повторил Ахмед свою просьбу.
— Я сказал тебе — нéту. Еще что хочешь?
— А что, семена уже дали? — насмешливо фыркнул Ахмед.
— Ты издеваешься! — Виктор вскипел. — Я эти ваши коммерческие вопросы здесь не решаю. Семенную станцию продали Магомеду. Обратись к нему, — Глава вытянулся вперед. — Времена изменились, друг мой: я занимаюсь только распределением бюджета и иногда чувствую себя просто бухгалтером: плана, как раньше, нет, производственных вопросов — нет, идеологии нет, совещаний до ночи — нет. Следовательно, скажу тебе так: спасение утопающего стало делом рук самого утопающего.
Ахмед внимательно слушал, ожидая другого ответа.
— Тогда зачем вы нужны? — выдал Ахмед, прожигая Главу злобным взглядом. — Главы, мэры, сэры… — какой от вас толк?
— Хватит! — Виктор выдержал длительную паузу, затем добавил: — Не разводи здесь демагогию. Я знаю, что делаю. Меня избрал народ и только перед ним несу ответственность
— Я тоже депутат сельсовета, Виктор Александрович, — сообщил Ахмед, перейдя на официаль- ный тон. — На следующие выборы можете не рассчитывать — я могу подложить вам свинью. Поэтому предупреждаю: мне нужны семена и газопровод под железнодорожной веткой, чтобы в селе, наконец, был газ.
— Мне плевать, что вы там собираетесь делать. Все всегда решено до этого.
— До чего?
— До выборов.
— А со мной почему не было так? Честно прошел все ваши препоны вместе с народом и победил. До самого конца никто не знал, кто одержит победу…
— Конечно, выиграешь… Наобещал народу золотые горы. Это мошенничество, популизм!.. Видите ли, он решил добиться газификации села. Ты с луны свалился, что ли? Не знаешь, что трубу под железную дорогу никто не позволит тебе проложить.
— А почему это позволили в Черногорке? Там, что, «дело рук самих утопающих»?
— Конечно. Они провели столько митингов и… — Тогда мы тоже проведем и митинги и голодовки и…
— И не вздумайте! — грозно произнес Глава.
— Почему? — спросил Ахмед, прищурив взгляд и наклонив голову.
— Ты не поймешь одного: времена другие. Хватит, Ахмед. До свидания.
Ахмед молча встал, держа взгляд на соглашательских глазах Главы, смял кепку в руке и только, когда взялся за дверную ручку, попрощался с главным чиновником района:
— До свидания. Но я попробую, как это спасать утопающих без митингов, но с большим шумом и пылью. Когда сделаю, сами позовете. — Он плотно закрыл за собой высокие, массивные двери власти, за которыми властелины чувствуют себя как за каменной стеной. Вдогонку он успел услышать последние слова Главы района:
— Если сделаешь это, я уступлю тебе это кресло вместе с властью» и будет там на
