то он весьма долго отговаривался, наконец принужден был выпить. Выпив половину рюмки, а другую вылил в платок и, притворясь пьяным, упал со стула прямо к ногам королевны, которая, видя, что он сделался пьян, приказала девке своей вывесть его из покоев и проводить до двора. Девка, взяв цимбал, пошла провожать музыканта, и лишь только вышла из комнат королевны, сказала ему: «Господин музыкант, изволь принять от меня свой цимбал и идти благополучно до квартиры своей». — «Красная девица, — сказал ей королевич, — прими уже на себя труд проводить меня до самой квартиры». И, идя по улице, спотыкался притворно и шатался из стороны в сторону. Пришед же к его квартире, девка повторила ему: «Господин музыкант, изволь принять от меня свой цимбал». Но королевич сказал ей: «Красная девица, ты много шла, а теперь уже немного осталось, то, пожалуй, внеси в покой мой цимбал и положи его на стол». Девка, вошед в покой, музыку положила на стол и, увидя таковое чрезвычайное убранство, весьма удивилась. Королевич в сие время, кликнув своего дядьку, приказал подать себе шкатулку с драгоценными вещами и, вынув перстень в тысячу рублей, подарил оной девке: «Вот тебе, — примолвил он, — красная девица, за твои труды награждение». Девка, приняв перстень, благодарила учтивым образом музыканта и потом пошла вон из покоев.
По возвращении же ее во дворец королевна спрашивала девку, хорошо ли проводила она музыканта. «Все благополучно, — отвечала девка, — только он очень шатался и чуть было не сшиб меня с ног долой». — «Чем он тебя потчевал?» — спросила королевна. «Ничем, сударыня, — отвечала девка, — а только подарил меня перстнем». — «Покажи мне перстень», — продолжала королевна. Девка подала ей перстень. Королевна, рассматривая доброту оного, удивилась щедрости музыканта, осердилась за сие на девку и сослала ее из своих комнат на кухню, а на место ее взяла к себе другую, которая точь-в-точь походила на королевну. Ей приказала она одеться в свое платье и повелевать музыкантом; а сама она хотела посмотреть дом музыканта и допытаться, за что он подарил девке-чернавке перстень.
В следующий вечер пришел музыкант и по приказу королевны играл долгое время; наконец подложная королевна притворной своей девке приказала, чтобы она подала рюмку водки музыканту. Он по-прежнему отговаривался и напоследок половину рюмки выпил, а другую вылил в платок и упал так же со стула. Подложная королевна девке своей приказала проводить музыканта. Вихорь-королевич, приметив, что королевна приняла на себя лицо девки-чернавки, вознамерился над нею подшутить. И как она повела его из комнаты и несла за ним цимбал, то королевич, идя по улице, пошатнулся и столь сильно ее ударил, что она почти упала с ног. Наконец, подошед к квартире его, сказала королевна: «Господин музыкант, извольте принять свой цимбал». Королевич же сказал ей: «Красная девица, много ты шла, а теперь уже осталось немного, то, пожалуй, проводи меня до покоев». Как скоро взошла она в покой, то весьма удивилась убранству оного; королевич же закричал дядьке, чтобы он запер двери у покоев, чего королевна весьма испугалась. Потом приказал подать розги и говорил королевне: «Раздевайся, друг мой! Я знаю, кто ты такова: ты не девка, но сама королевна». Она ему вдруг призналась и стала просить, чтобы он ее пощадил. Королевич уважил ее просьбу, однако же, не желая оставить без отсмеяния, приказал дядьке скинуть с нее платье и оставить в одном только спальном. После чего столкал с бесчестием со двора своего.
На другой день королевич, одевшись порядочно, пошел во дворец к королю, завернул в платок королевнино платье и, пришед к нему, пал на колени и говорил: «Ваше величество! Я осмеливаюсь вам принять мою жалобу на вашу дочь, которая меня склоняет к непозволенной любви, и как я на оную не соглашался, то она, вышед из терпения и оставя всю девическую стыдливость и благопристойность, вчерашнего числа в ночи пришла сама на мою квартиру. Извините меня в том, что я в сем случае поступил не очень благоразумно, потому что с бесчестием столкал ее с моей квартиры. Вот ее платье, — продолжал королевич, — и она только в одном спальном изволила пойти в свои комнаты». Таковые слова короля привели в несказанный гнев, он тотчас позвал к себе свою дочь; и как она пришла, то спрашивал ее, зачем она вчерашнего числа ходила на квартиру музыканта. Королевна отвечала, что хотела полюбопытствовать убранства его покоев. Король, не стерпя сего, в ту же самую минуту приказал дочь свою одеть в худое рубище и выгнать из своих областей обще с музыкантом. Он почел, что оба виновные более сего никакого не заслуживают наказания. Королевич в то же время дал знать о сем своему дядьке, который, собравшись со всем, поехал вперед и остановился в некоторой деревушке, недалеко отстоящей от города.
Как королевич с королевною вышли из королевства и шли дорогою, то он ей приказал называться своею женою, и она охотно на сие согласилась. Напоследок достигли той деревушки, в которой дядька Вихоря-королевича их дожидался, и, пришед к его двору, стучался королевич у ворот и просился, чтобы пустил их ночевать. И как только они взошли в избу, то королевич у хозяина дома просил чего-нибудь есть. Дядька отвечал ему, что он ничего более не имеет, кроме хлеба, и подал им корку, которую королевна глодала и едва не переломала своих зубов. Королевич, видя сие, спросил: «Дедушка, нет ли у тебя лошаденки какой-нибудь, чтобы нам доехать до двора?» Старик на сие насилу мог согласиться. По сем сказал королевич дядьке своему, чтобы он ехал прямо в королевство и в первом городе уведомил воеводу о его приезде, также чтобы изготовил для них небогатый покой. Дядька обещался сие исполнить в самой точности. И как приехали в город, то, отведя королевну на квартиру, сказал ей: «Останься здесь, а я пойду к воеводе». Между тем королевна сказала ему, что есть ей очень хочется. «Когда ты наешься?! — отвечал королевич. — Однако же хорошо, я выпрошу чего-нибудь у воеводы». Потом лишь только королевич подходил ко двору воеводы, то хозяин с должною честию встретил своего короля, который предложил ему, чтобы он дал жене его какое-нибудь платье, потому что он везет с собою Крестанскую королевну, на которой имеет намерение жениться. Воевода с крайним удовольствием старался оказать королю сию услугу и, принеся наилучшее платье, подал ему. Король же, отдавая воеводскому слуге, велел отнести
