становятся жертвой потери сна.» (7)
Вкратце, заключенного не следует обеспечивать рутиной, к которой он мог бы приспособиться и из которой он мог бы извлечь некоторое утешение — или хотя бы чувство собственной идентичности. Все читали о заключенных, которые неохотно покидали свои камеры после длительного заключения. Мало что известно о продолжительности заключения, рассчитанной на то, чтобы субъект перешел от тревоги, соединенной с желанием сенсорных стимулов и человеческого общения, к пассивному, апатичному принятию изоляции и предельному удовольствию от этого негативного состояния. Несомненно, скорость изменений почти полностью определяется психологическими особенностями человека. В любом случае, желательно не переставать нервировать субъекта постоянными нарушениями шаблонов.
По этой причине полезно выяснить, бывал ли допрашиваемый в тюрьме раньше, как часто, при каких обстоятельствах, на какой срок и подвергался ли он ранее допросам. Знакомство с заключением и даже с изоляцией снижает эффект.
E. Лишение сенсорных стимулов
Основной эффект ареста и содержания под стражей, и особенно одиночного заключения, заключается в лишении субъекта многих или большинства зрелищ, звуков, вкусов, запахов и тактильных ощущений, к которым он привык. Джон К. Лилли изучил восемнадцать автобиографических рассказов полярных исследователей и моряков-одиночек. Он обнаружил, что «...изоляция сама по себе действует на большинство людей как мощный стресс ... Во всех случаях, когда люди пережили изоляцию в море или полярную ночь, именно первое воздействие вызывало наибольший страх и, следовательно, наибольший риск развития симптомов; предыдущий опыт является мощным подспорьем для преодоления [стресса], несмотря на симптомы.» «Симптомы, которые чаще всего возникают в результате изоляции, — это суеверие, сильная любовь к любому живому существу, восприятие неодушевленных предметов как живых, галлюцинации и бред». (26)
Очевидная причина этих эффектов заключается в том, что человек, отрезанный от внешних стимулов, обращает свое сознание внутрь, на себя, а затем проецирует содержимое собственного бессознательного наружу, так что он наделяет безликое окружение своими собственными атрибутами, страхами и забытыми воспоминаниями. Лилли отмечает: «Очевидно, что внутренние факторы в сознании имеют тенденцию проецироваться вовне, что часть активности разума, которая обычно связана с реальностью, теперь становится свободной и превращается в фантазию и, в конечном счете, в галлюцинацию и бред.»
В ряде экспериментов, проведенных в Макгиллском университете, Национальном институте психического здоровья и других учреждениях, предпринимались попытки максимально приблизиться к устранению сенсорных стимулов или к маскировке оставшихся стимулов, главным образом звуков, перекрывая их более сильным, но полностью однообразным фоном. Результаты этих экспериментов мало применимы к допросу, поскольку обстановки разнятся. Некоторые результаты указывают на гипотезы, которые, по-видимому, имеют отношение к допросам, но условия, подобные условиям содержания под стражей в целях контрразведывательного допроса, в экспериментах не дублировались.
В Национальном институте психического здоровья двое испытуемых были «... подвешены так, что тело и вся голова, кроме макушки, погружалась в резервуар с медленно текущей водой температурой 34.5°C (94.5°F)...» Оба испытуемых надевали маски, закрывающие всю голову, но позволяющие дышать и ничего больше. Уровень шума был крайне низким; испытуемый слышал только собственное дыхание и слабый шум воды из трубопровода. Ни один из испытуемых не находился в резервуаре дольше трех часов. Оба быстро перешли от нормально направленного мышления через напряжение, вызванное неудовлетворенным голодом по сенсорным стимулам и концентрацией на немногих доступных ощущениях, к частным грезам и фантазиям и в конце концов к визуальным образам, несколько напоминающим галлюцинации. [Описание ощущений испытуемого в аналогичных испытаниях можно также найти в художественной литературе, например, в рассказе Ст.Лема «Условный рефлекс»] «В наших экспериментах мы заметили, что после погружения день как бы начинается заново, то есть субъект чувствует себя так, как будто он заново встал с постели; этот эффект сохраняется, и субъект обнаруживает, что он не успевает за часами в течение всего остального дня.»
Доктора Векслер, Мендельсон, Эйдерман и Соломон провели несколько похожий эксперимент на семнадцати платных добровольцах. Этих испытуемых «...поместили в вентилируемый бак [tank-type respirator] со специально изготовленным матрасом... Вентиляционные отверстия бака были откры, так что испытуемый дышал самостоятельно. Его руки и ноги были заключены в удобные, но жесткие цилиндры, препятствующие движению и тактильному контакту. Испытуемый лежал на спине и не мог видеть ни одной части своего тела. Мотор респиратора работал постоянно, создавая тупой, повторяющийся слуховой раздражитель. В комнате не было естественного света, а искусственное освещение было минимальным и постоянным.» (42) Хотя установленный срок составлял 36 часов, и хотя все физические потребности были удовлетворены, только шестеро из 17 полностью его завершили. Остальные одиннадцать вскоре попросили об освобождении. Четверо из них прекратили эксперимент из-за тревоги и паники, семеро — из-за физического дискомфорта. Полученные результаты подтвердили ранее сделанные выводы о том, что 1) лишение сенсорных стимулов вызывает стресс; 2) стресс становится невыносимым для большинства испытуемых; 3) у испытуемых растет потребность в физических и социальных стимулах; и 4) некоторые испытуемые постепенно теряют связь с реальностью, сосредотачиваются внутри себя и вызывают бред, галлюцинации и другие патологические эффекты.
Резюмируя некоторые научные данные о сенсорной и перцептивной депривации, Кубзански предлагает следующие наблюдения:
«Три исследования показывают, что чем более хорошо приспособлен или „нормален“ субъект, тем сильнее на него влияет лишение сенсорных стимулов. Невротические и психотические субъекты либо сравнительно не затронуты лишением, либо демонстрируют снижение тревожности, галлюцинаций и т.д.» (7)
Эти выводы позволяют предположить — но ни в коем случае не доказывают — следующие теории об одиночном заключении и изоляции:
1. Чем полнее место заключения исключает сенсорные стимулы, тем быстрее и глубже будет воздействие на допрашиваемого. Результаты, достигнутые только после нескольких недель или месяцев заключения в обычной камере, могут быть повторены за несколько часов или дней в камере, где нет света (или слабое искусственное освещение, которое никогда не меняется), которая звукоизолирована, в которой устранены запахи и т. д. Еще более эффективна среда, которую можно контролировать, например, резервуар с водой или аппарат искусственного дыхания.
2. Ранним эффектом такой среды является тревога. Как скоро она появится и насколько сильной будет, зависит от психологических особенностей человека.
3. Дознаватель может извлечь пользу из тревоги субъекта.
