крикнул Шейнин.
Упали ничком между землянкой и НП. Позади нас раздался глухой взрыв и сразу же треск падающих деревьев, свист осколков. Нас забросало грязью и мокрым снегом. А когда мы подняли головы, то увидели, что землянка, из которой только что вышли, разбита прямым попаданием. Находившийся в ней командир отделения разведки старший сержант Саша Хрущ погиб.
26 марта артподготовка гитлеровцев была длительной и мощной. Сразу вышли из строя несколько наших наблюдательных пунктов, была повреждена линейная связь. Затем минуты зловещей тишины — и в атаку пошла вражеская пехота. Командиры наших стрелковых рот и артиллерийских батарей руководили отражением атаки из первой траншеи, которая проходила по опушке леса. Впереди была поляна, а за нею железнодорожное полотно. Прикрываясь насыпью, немцы подходили к железнодорожному полотну, перебегали через него и, поддерживаемые огнем танков, бросались в атаку. Танки здесь двигаться не могли — слишком болотистой была местность, — но огонь из-за насыпи вели сильный.
Подполковник Шейнин приказал командиру дивизиона капитану Г. И. Стрешневу подавить вражеские танки. Одновременно два полка 58-й бригады поставили заградительный огонь, чтобы уничтожить немецкую пехоту перед нашей траншеей.
Два часа мы отбивали атаки гитлеровцев, следовавшие одна за другой. После короткого огневого налета части 109-го стрелкового корпуса перешли в контратаку, и к вечеру сооскюльская группировка противника была окружена, а затем уничтожена.
В достижении этого успеха немалая заслуга и воинов 1229-го гаубичного полка, составлявшего группу поддержки сводного полка 125-й стрелковой дивизии. Штаб 1229-го полка, возглавлявшийся майором С. Б. Ворониным, умело организовал управление огнем: в любую минуту огонь всей группы мог быть сосредоточен там, где это требовалось.
Во время боя командир отделения разведки сержант В. М. Гильбурд заметил, что по нашей траншее к левому флангу, где располагался пулеметный расчет, бежит группа гитлеровцев. Не медля ни секунды, он бросил гранату, а затем открыл огонь из автомата. Фашисты были уничтожены. Но тут открыла огонь батарея шестиствольных немецких минометов. Разведчики 1300-го полка тут же засекли ее. Немедленно открыла ответный огонь наша батарея. Фашисты в свою очередь обнаружили ее. Прямым попаданием снаряда был выведен из строя орудийный расчет сержанта Фоминых, осколками ранило командира огневого взвода лейтенанта Пугачева и наводчика Ганина. Но они не ушли с поля боя. У комсомольца Ганина рана оказалась смертельной. Напрягая последние силы, он сам зарядил орудие и, уже теряя сознание, дернул за шнур. Раздался последний в его жизни выстрел — точно в цель. Два дня мы укрепляли линию обороны, оборудовали наблюдательные пункты, перемещали огневые позиции, подвозили боеприпасы. В этот период противник предпринял очередное наступление, на этот раз — на левом фланге роты, которую поддерживала 6-я батарея капитана Н. В. Калуцкого. Немецким автоматчикам удалось приблизиться к нашим траншеям. Они залегли и открыли сильный огонь. Через некоторое время фашисты поднялись в атаку. Положение было критическим.
— Разрешите мне уничтожить вражеские пулеметы! — обратился разведчик рядовой Горегляд к командиру батареи.
Калуцкий ответил не сразу — уж очень трудной была задача.
— Я лазейку нашел, — настаивал Иван.
Получив разрешение, Горегляд взял две гранаты и пополз к немецким пулеметам. Чтобы отвлечь врага, разведчики батареи открыли огонь. Это помогло. Фашисты не заметили нашего бойца. Вскоре раздался сильный взрыв. Один пулемет умолк. А затем мы увидели, как Иван поднялся во весь рост, схватил немецкий пулемет и повернул его в сторону гитлеровцев. Когда фашисты опомнились, было уже поздно: пулемет строчил по ним.
Рядовой Иван Горегляд навсегда запомнился мне таким, каким я видел его перед боем, — задорным, улыбчивым восемнадцатилетним пареньком. Ваня отличался огромной доброжелательностью, отзывчивостью, способностью очень просто, без рисовки, переносить все тяготы фронтовой жизни. Он мог просидеть на наблюдательной вышке две-три смены подряд в мороз, на ветру, мог без устали оборудовать огневые позиции. Общительный, всегда готовый прийти на помощь товарищам, Иван Горегляд в трудные минуты боя проявил себя как герой.
Атака немцев сорвалась. Гитлеровцы произвели сильный артиллерийский налет по нашему переднему краю.
Прямым попаданием снаряда была разрушена траншея, где находились разведчики батареи. Их засыпало землей, многих контузило, а Ваня Горегляд был убит.
...Над полем боя опускались сумерки. Разведчика Ивана Горегляда и наводчика Михаила Ганина хоронили все воины батареи. Молча стояли бойцы у братской могилы, провожая в последний путь двух героев — обыкновенных советских парней, комсомольцев.
* * *
Видя безрезультатность наступательных операций, противник с 1 апреля перешел к обороне. На отдельных направлениях он, правда, предпринимал атаки мелкими группами пехоты, рассчитывая улучшить свои позиции. Но эти атаки успеха не имели. Наступило затишье.
Разведка установила, что фашисты подвозят боеприпасы, меняют части и укрепляют позиции. Повозки и автомашины гитлеровцев двигались в основном в сторону передовой, по дороге от деревни Мыхви. Они проходили с определенным интервалом. Хотя нами просматривался лишь небольшой участок дороги, мы все же решили ударить по фашистам.
Вычислители подсчитали: просматриваемый участок вражеский транспорт проходит за 18–20 секунд. Снаряд долетает туда примерно за 12–14 секунд. Значит, успеть можно. Чтобы точнее вести обстрел, пристреляли два ориентира: один там, где открывалась дорога, второй — почти в конце ее видимого участка.
На огневые позиции 2-го дивизиона 1229-го полка были переданы нужные установки. Вот на дороге показалась немецкая автомашина, за ней другая... Залп, второй... Машин как не бывало. Потом пошли повозки. И их постигла та же участь.
Всего за первый день мы уничтожили около двух десятков машин и двенадцать повозок. Врагу пришлось прекратить движение по этой дороге днем. Но и ночью мы стали держать ее под методичным артиллерийским огнем, затрудняя подход резервов противника, подвоз боеприпасов и продовольствия.
В эти дни мы продолжали подтягивать ближе к переднему краю свои огневые позиции, оборудовали удобные НП, по-прежнему вели усиленное наблюдение за врагом. Работать приходилось в условиях весенней распутицы. Опорные брусья орудий опускались в размякшую болотистую почву, в дороге застревали машины с боеприпасами.
Общее затишье длилось недолго. Утром 6 апреля земля и воздух задрожали от артиллерийской канонады. Противник начал артподготовку по всему фронту плацдарма: сперва по нашему переднему краю, артиллерийским и минометным батареям, потом по штабам и переправам.
С минуты на минуту мы ожидали начала атаки. Но прошло пятнадцать, двадцать минут, а ее все не было. Артиллерия противника снова перенесла огонь на наш передний край.
Мы открыли ответный огонь по всем артиллерийским и минометным батареям гитлеровцев, по штабам, узлам связи, по живой силе на переднем крае. В результате нашего массированного удара несколько немецких батарей замолчали,
