об этом слышу.
— Потому что они держат это в секрете от чужаков. Я не понимал, насколько необычны гиены здесь, в Сент-Луисе, пока меня не отправили в земли Дульсии. Она правит своим кланом в традиционной манере. Способность лидеров вергиен творить магию — это то, что позволило им вознестись над другими группами верживотных в этой стране.
— Погоди, вергиены в этой стране — редкость. Магия или что там у них еще, вовсе не дала им достаточно сил, чтобы захватить главенство в большинстве городов, где я побывала. — Возразила я.
Ашер сел, позволив халату соскользнуть и продемонстрировать глубокие шрамы на его груди. Дело было не в том, что он был расслаблен в моем присутствии и забылся, показав их, а в том, насколько сильно он был вовлечен в то, о чем рассказывал. Это заставило меня слушать внимательно, потому что большую часть времени Ашер терпеть не мог демонстрировать свои шрамы.
— Большинство первых вергиен были рабами. Порой их собственное племя оборачивалось против них, подчиняло их при помощи магии и продавало в рабство, потому что их боялись убивать — считалось, что дух убитой гиены просто захватит другую особь или даже человека. Нужные чары передавались новым хозяевам. Однако эти чары были не то забыты, не то утеряны после нескольких чертовски кровавых восстаний, которые оказались подавлены, а сами вергиены ушли в подполье. Они скрыли то, чем являлись, ото всех. Вот почему это такая редкость — чтобы клан вергиен существовал на виду в этих землях. Они не хотят привлекать к себе внимание, если живут по своим традиционным обычаям.
— Нарцисс владеет широко известным БДСМ-клубом на реке в Иллинойсе. Он даже одевается так, чтобы привлечь к себе внимание.
— Дульсия не слишком хорошо о нем отзывалась.
— Могу себе представить. Но погоди минуту, гиены ведь способны заражать людей — так же, как и другие верживотные, каким же образом им удается скрывать свою магию? Или она больше похожа на парапсихическую способность?
— Их магия естественна и открывается с переходом, когда оборотень берет под контроль своего зверя. Если гиены хотят натренировать свою самку, они тренируют ее. Если же они считают, что самка не заслуживает права знать об этом секрете, ее казнят еще до того, как она войдет в свою полную силу. Долгие годы любая белая женщина, пережившая нападение, была обречена на смерть, и всеми кланами вергиен правили только цветные самки. Самые старые и могущественные кланы до сих пор такие. Нарцисса там воспринимали как мужчину — до тех пор, пока он не перекинулся, и тогда он был обучен магическому искусству. Никто из тех, кто бросил ему вызов, не выжил.
— Я всегда гадала об этом, в смысле, он ведь ненамного выше меня, худой, я бы даже сказала, утонченный, и у него в клане куча накачанных мужиков.
— У вергиен мужчины боятся женщин, и у них есть для этого все основания.
— Так вот почему он не хотел, чтобы в его клане появлялись женщины — боялся, что полноценная самка его побьет? — Озвучила свои мысли я.
Ашер кивнул.
— Но этого не случилось. Он по-прежнему самая большая сучка на районе.
— Ты что, всерьез заявляешь, что Нарцисс побил бы Рафаэля в реальной драке? — Усомнилась я.
— Я видел, как Нарцисс бился против двух самок, которые пришли в его клан, и не видел, как бьется Рафаэль, но если он не способен творить магию в процессе рукопашной, то я не думаю, что ему светит победа. — Ответил Ашер.
Я попыталась представить, как хрупкий на вид Нарцисс способен выиграть против куда более крепко сложенного Рафаэля. В смысле, если бы они были профессиональными боксерами или специалистами по смешанным боевым искусствам, то Рафаэль был бы в полутяжелом, или даже в тяжелом весе, а Нарцисс в лучшем случае в легком, а то и в наилегчайшем. Единственной причиной, по которой я разбиралась во всех этих категориях, был приезд в Сент-Луис новой верлиги по борьбе — они хотели знать, не хочет ли кто прийти и поиграть с ними. И ни при каких обстоятельствах двое мужчин из настолько разных весовых категорий не могли оказаться на одном ринге. Ни при каких.
— У Ашера всегда глаз был наметан на мужские тела, ma petite. Если он ставит на кого-то в драке, то обычно побеждает. В те времена, когда с нами еще была Джулианна, победы Ашера на ставках помогали нам троим существовать безбедно и ни от кого не зависеть.
Это был первый раз, когда кто-то из них упомянул имя Джулианны без удушающей тоски. Она была человеком-слугой Ашера и любовью всей жизни для них обоих. Двадцать лет благословенного счастья оборвались в тот момент, когда церковь сожгла ее, как ведьму, за связь с вампирами, и изуродовала Ашера, облив его святой водой. Ее смерть могла бы убить и его, но он выжил. Это заставило меня гадать, способен ли он пережить смерть Кейна. Вслух я об этом не спросила — слишком уж это было холоднокровно, даже для меня.
— Значит, ты считаешь, что если Ашер верит в победу Нарцисса, то так тому и быть?
— Oui.
— Знаешь, до того, как я узнала, что Гектор — крыса зова некого вампира, я бы волновалась о том, что Нарцисс убьет Рафаэля и оставит зияющую дыру на вершине иерархии веркрыс. — Сказала я.
— Или что он возглавит гиен и крыс одновременно. — Добавил Жан-Клод.
— Погоди, это же невозможно. Они не допустят смешанного лидерства.
— Так было до того, как Коалиция начала привлекать всевозможные группы животных под управлением одного лидера. Наш Мика ведет кампанию по сплочению их всех в единый голос в борьбе за человеческие права. Для решения своих локальных проблем теперь многие обращаются к нему и к ныне сформированной большой и смешанной группе различных верживотных.
— Ты хочешь сказать, что Коалиция создала прецедент, который позволит Нарциссу совершить подобный переворот?
— Он угрожал, что сделает это. — Заметил Ашер.
— Господи, когда ты собирался рассказать мне об этом?
— Я сам только что узнал. Жан-Клоду я рассказал, как только его увидел, и теперь говорю об этом тебе. Вам решать, кто еще должен узнать.
— Мика должен. — Сказала я.
— Мы расскажем всем, как только они придут. — Успокоил меня Жан-Клод.
— Мы не можем позволить Нарциссу так задирать нас. Не тогда, когда на нас наезжает другой вампир. — Заявила я.
— Мы уже пришли к соглашению по этому вопросу, ma petite. Начнем дискуссию о том, какие у нас есть варианты, как только придут остальные.
— Я прошу прощения
