началами, накрывает моё вулканическое местечко. Сжимая меня крепче, он понуждает стремится к нему на встречу, и, словно как разбивающиеся о скалы волны, биться чаще и резче.
Всё бы закончилось здесь. В сумерках. В тиши. На мотоцикле. Однако некий не закрытый у Макса вопросительный гештальт замедляет набранный нами темп.
— Ты в действительности девственница? — Прилетает мне в лоб. Любовь сводного к общению явилась не запылилась. Это я конкретно о его бесконечно задаваемых вопросах, везде уместные.
Никто ничего не сдвигает со своих мест. Мы оба на минном поле. И из-за оплошности одного пострадают оба.
— Рит? — Макс поторапливает.
Есть предчувствие, что мой ответ мало повлияет на судьбу моей бережённой невинности, но на кое-какие другие сопутствующие её утрате обстоятельства имеет высокую значимость.
— Да, я девственница, — не стыжусь данным фактом из личной характеристики. Просто распространяться о своей целостности всем, кто об этом спрашивает, в диковинку. Я не трубач и не новостной журналист, и трубить и вещать в микрофон любому желающему без колебаний сказать или не сказать — не умею. Потому поначалу растерялась.
— К лучшему, — отметил для себя Максим перед тем, как одним рывком отлепляет мои ягодицы от седла и несёт меня к выходу.
— Хотя бы дай загнать мотоцикл в гараж? — Гляжу на бросившего товарища, удаляясь от него не на своих ногах всё дальше.
— Не занудствуй, — сводный настоятельно просит не зацикливаться на излюбленных мной мотоциклах, предупредительно ущипнув меня за задницу.
— Больно же, — вскрикиваю от прожигающей боли.
— Больно будет позже, — усмехнувшись, Максим целует меня в губы. Только как-то иначе. Без стремительного захода, блужданий и покусываний. Мягче, едва уловимо.
— Успокаиваешь? — Невозможно не подметить это в его поведении. Как-то привелось видеть женскую и мужскую солидарность. Но человеческую до этого дня ещё ни разу.
— Возможно, — а глазами же не отвертывается, говоря одиночное «Да».
Глава 30. Рита
Сядьте в машину времени и вернитесь на пару недель назад, найдите меня и расскажите мне то, что я творю в будущем. В начале я буду отнекиваться. Поверить в этот, на первый взгляд, бред, который со мной никогда, по-моему мнению, не может произойти, будет довольно сложно. Однако сделайте всё возможное, чтобы предотвратить то, что я сейчас не в силах.
Я еду со сводным братом туда, куда он нас задумал увезти. Не кусаюсь. Не лаю. То есть привычные повадки чему-либо или кому-либо сопротивляться исчезли. Внутри однозначно атрофировались мозговые извилины, отвечающие за принятия важных жизненных решений. Страх потерять девственность не испытываю. Имеется ощущения, что двадцать лет нетронутая плева от неудержимого возбуждения уже как десять минут назад разорвалась. Потому во второй раз окунаться в прорубь с головой будет не страшно.
— Приехали, — припарковав машину около одного из многоэтажных домов в незнакомом мне районе, Максим заглушил мотор и вышел из машины, затем поспешно направился в мою сторону.
— Твоя квартира? — Вкладываю свою ладонь в его. Не смогла оставить без внимания непривычно для моего взора протянутую руку сводного. Галантность ему к лицу.
— Игоря, — выдерживает паузу, всматриваясь в мои глаза. Бывалая лёгкость Максима начинает отяжеляться. — Он на ночной смене. Его дома не будет, — по-прежнему дальше не продвигается.
— Хорошо. Значит не помешает, — принимаюсь тушить возникшую в Максиме искру ревности. Это же она была? Вспомнил, что не он первый узнал о моих предпочтениях в еде и музыке? Сильно однако ж отблёскивает яркость сцены Ромео и Джульетты, отыгранной мной и Игорем перед сводным.
— Не помешает, — отвечает без должного моим словам доверия. Мы оказываемся те ещё собственники? Ничего, выстоим свои владения.
— Не за чем без повода ощетиниваться, — выхожу вперёд, давая время Максиму в одиночестве подумать над своим поведением, и иду к подъезду. Здесь их два. Припарковались ближе к первому, соответственно, вероятность, что я вычислила нужную траекторию для своих последующих шагов увеличивается на несколько процентов.
— Что? — Устремляется мне в спину. Копаться в себе Максим даже и не планирует. Он следует за мной, доводя мои предположения к стопроцентному результату — подъезд выбран верно.
— Напомню тебе, — оборачиваюсь и впиваюсь глазами в него, — именно с тобой я поехала в неизвестном мне направлении. От тебя завелась. Тебя целовала. О каком тогда Игоре может быть речь? Его задача работать, твоя отработать то, на чём ты остановился, — уверенность в том, что я от него хочу крепчает. Пора сворачивать никуда не ведущий разговор. Так как мысли дать заднюю ушли в глушь подсознания, то оттягивать неизбежное не вижу смысла.
— Теперь точно не отпущу, — подхватывает меня на руки и несёт внутрь.
— Я и не просила, — тихо лепечу себе под нос.
Дверь распахивается и по квартире проносится ураган. Моя спина видела в квартире больше, нежели глаза. Ею прощупаны дверь, стены квартиры. Молчу про ягодицы. Они отполировали всё, что по пути было размещено на их уровне.
После генеральной уборки в гостиной, наше действо переместилось в комнату с традиционными декорациями для слияния двух тел. Тут репетиция и закончилась. Занавесы приоткрываются. Максим, опустив меня на кровать, нависает надо мной и вдыхает аромат моей кожи на шее, щекоча своими еле ощутимыми прикосновениями.
— Скажи «нет» лучше сейчас, Рит. Я же не остановлюсь потом. И не посмотрю, что ты девственница, — шёпотом проносится мимо моего уха предупреждение. И оно вполне себе серьёзное, потому пораскинуть бы мне мозгами, да только невозможно думать, и уж тем более что-либо вымолвить. За меня сегодня отвечает моё тело, откликающееся на два счёта на сводного. Оно реагирует, будто всецело подчиненно ему. А когда за дело принимаются его пальцы, то связки намертво завязываются в узел. Лишь с уст срываются стоны. Эти лазутчики выбираются из таких глубин, о существовании которых я ни сном ни духом. Во мне оживает тайный мир. Огромный. Не постигнутый, зовущий немедленно его исследовать.
Максим, стремящий с той минуты, как мы переступили порог квартиры его друга, воссоздать наш первозданный вид, полностью обнажает нашу пылающую кожу. Меж нами образовывается тепловое равновесие. Оба обжигающе горячи. Нам бы в морозную среду, где сплошные льдины, где Солнце улыбается всего несколько раз в год, но мы, как сумасшедшие, прижатые друг к другу, ныряем в кипящий котёл. Жадные поцелуи. Неутолимость желания успеть побывать везде, где позволено.
Сводный раскачивает меня, высвобождая от последних остатков стеснения. В каждый изученный им участок моего тела он вселяет уверенность в их совершенстве: они идеальны — я идеальна. Ему нравится то, что он видит, целует, то, к чему он касается, а мне то, что я делаю с
