его все эти годы, несмотря на доходившие до нее слухи о сердечных пристрастиях маршала. В литературе существуют расхождения по поводу времени заключения брака — то ли он состоялся в 1651, то ли в 1653 гг. Как пишет Лонгвиль, дочь маршала де Ла Форса была настоящей аристократкой, а после заключения брака вела себя, как герцогиня. Главным в ее жизни были честь и стремление сохранить привилегии Ла Форсов и Буйонов. Шарлотта оказалась авторитарной персоной, и это ее качество способствовало тому, что самое длительное пребывание Анри дома составляло три месяца. Тем не менее, супруга была одной из тех женщин, которые действительно оказывали влияние на Тюренна. Ей он посвятил 40 писем. Но гораздо чаще (291 письмо) он писал матери, и 74 послания получила его младшая сестра Шарлотта де ла Тур д’Овернь, которую он называл своей гувернанткой и кому больше всех доверял. Так, в феврале 1649 г., когда он готовил марш на Париж, он отправил простое письмо брату, а сестре — шифрованное, где подробно рассказывал о своих планах. Так или иначе, но к состоянию Тюренна в 650000 ливров жена добавила 320000 ливров. Брак по вполне понятным причинам (супруга была уже в возрасте) остался бездетным. В современной литературе отмечается, что брачный контракт был заключен в 1651 г., и в ноябре 1653 г., судя по его корреспонденции, он писал Шарлотте как человек, женатый уже два года[79]. Не исключено, что и брак повлиял на смену политической ориентации виконта во время продолжавшейся Фронды.
Выбор есть выбор, и такой заметной фигуре, как Тюренну, нельзя было оставаться нейтральным семейным человеком во время очередного гражданского шторма. Необходимость загладить вину перед королем и доказать свою лояльность заставила Анри принять командование 8–9000 солдат Королевской армии. Правда, когда герцог Орлеанский узнал о намерениях Тюренна и Буйона покинуть фрондеров, то решил взять обоих под арест и сказал об этом парижскому коадьютору. Но Гонди, хотя и принадлежал к партии герцога, считал виконта личным другом и спас его и брата от ареста, сообщив им об этом немедленно. Впрочем, будущий кардинал де Рец всегда искал выгоду и чувствовал, откуда дует ветер, и на чьей стороне может оказаться победа.
В войне на стороне короля Тюренн проявил находчивость и храбрость молодого солдата у Ярго (28 марта 1652 г.), волю и мудрость ветерана у Гиени (7 апреля), и практически завершил гражданскую войну в битве у ворот Сен-Антуан (2 июля) и возвращением Парижа в руки короля (21 октября). События развивались так.
Он и маршал Окенкур, тоже имевший примерно 9 000 человек, в основном кавалерии, отправились действовать против 14-тысячной армии Конде, которая занимала позицию между Монтаржи и Луарой. Скорее всего, Мазарини еще не был полностью уверен в лояльности Тюренна, поэтому и разделил армию между ним и Окенкуром. Анри встал лагерем в Бриаре, а Окенкур — в Блено, прикрывая странствующий королевский двор, собравшийся в Жьене. Их кавалерия была рассеяна для упрощения заготовки фуража. Узнав о приближении Конде, два военачальника собрались сконцентрировать свои силы. Луи же хотел разбить их поодиночке, и, разведав обстановку с помощью шпиона, ночью внезапно атаковал Окенкура и обратил его в бегство. Затем принц повернул к Бриару, рассчитывая точно также застать врасплох Тюренна. Но тот, встревоженный произошедшим, уже находился между Ожуром и Блено, где занял разведанную ранее позицию на единственной дороге, по которой Конде мог наступать, в дефиле между лесом и болотом — мост у Ярго. После грамотно проведенного боя Конде был остановлен, а Окенкур, обнаружив, что его никто не преследует, воссоединился со своим коллегой, пройдя кружным путем. Тем самым Тюренн спас и юного Людовика XIV от захвата фрондерами-принцами, и своего коллегу. Затем Анри, в планы которого входила защита королевского двора, а отнюдь не блестящее наступление, отступил в Жьен. Общие потери составили 600 убитыми и пленными, но Окенкур лишился своих пушек. Конде, потеряв около 400 человек, возвратился в Шатильон. 11 апреля принц прибыл в Париж и, хотя ничего не достиг, играл роль победителя среди своих многочисленных приверженцев в столице.
Теперь виконту было необходимо перенести боевые действия как можно ближе к Парижу. Быстрым маршем он достиг Санса и Корби, и отрезал Конде от своей армии. Командуя малым числом новобранцев, принц пытался подготовить к обороне Сен-Клу, Шарантон и другие пригороды Парижа. Тюренн же оставался активным и атаковал командующего армией принца Таванна во время военного праздника в Этампе, лишив его 2–3000 человек. Но Окенкур справился со своей частью задачи настолько плохо, что Мазарини отправил его во Фландрию, и впредь полагался только на Тюренна, который собрал под свои знамена 12000 солдат. Теперь в подготовке и реализации своих планов Анри никто не мешал.
Тем временем принц захватил Сен Дени. Двор отправился в Мелу, и Тюренн в апреле осадил Этамп. Таванн яростно оборонял город. Когда закончились припасы, он решил было сдаться, но тут Конде сумел переправить ему из Парижа обоз. Людовик по совету первого министра попытался ускорить капитуляцию личным вмешательством, но безуспешно: Таванн прикинулся больным и не шел на переговоры с ним. Этамп снова оказался на грани капитуляции, но тут в ход событий вмешалась успешная дипломатия принца крови. Вероломный союзник Мазарини герцог Лотарингский объявил себя сторонником Конде и был тепло встречен в Париже.
Казалось бы, теперь принц мог двинуться на Этамп и нанести Тюренну удар. Но герцога Лотарингского грабеж интересовал намного больше, чем сражения или защита каких бы то ни было интересов. Его армия, опустошая местность, дошла до Вильнев-Сен-Жорж. Мазарини решил избавиться от герцога, пообещав снять осаду Этампа и разрешить ему свободный проход с награбленной по дороге добычей. Анри, потерявший около 4000 солдат при осаде Этампа и находившийся на пороге успеха, в силу политики в мае вынужден был отступить. Его письма во время осады Этампа Мишелю Ле Телье и коменданту Корби отразили как предприимчивость и упорство, так и горечь по поводу происходящего, а также, прежде всего, заботу об армии. Он неоднократно указывал на необходимость подкреплений и средств, а после потери значительного количества солдат просил устроить для раненых госпиталь. Но безуспешно.
Во Франции были военные госпитали, дислоцировавшиеся в Аррасе, Кале, Дюнкерке и Перпиньяне. Мало того, за ними присматривали специальные интенданты, в том числе и за мобильными госпиталями, сопровождавшими армию во время кампаний. Однако отсутствие денег в казне в период 1635–1659 гг., и особенно во время Фронды, значительно сократило расходы на их содержание. Еще в 1650 г. Ле Телье писал, что может послать только половину требуемой
