за плечо.
Игнат отстранился, отмахнувшись досадливо. Не время и не место было для ласк.
Наверное, прав был батька, что пора остепениться. Он и невесту ему присмотрел хорошую, порядочную. Черноволосую смуглянку, как раз в его вкусе.
— Милый… — Христина забежала вперёд, схватила за руки, приложила к груди. — Слышишь, как бьётся сердечко? Всё оттого, что ты рядом. Я успела соскучиться.
— Пусти! — Игнат вырвал руки, отвернулся, но она не отставала.
— Отчего так кривишься? Отчего воротишь взгляд? Или не любишь больше? Надоела?
Уперев гладкие белые руки в бока, Христина повела плечами, выставила вперёд едва прикрытую низким вырезом пышную грудь с аппетитной ложбинкой. Он так любил зарываться в неё губами, а вот сейчас внезапно испытал лишь отвращение. Захотел, чтобы Христина тоже ушла, оставила его в покое, забыла про него!
— Ты из-за русалки такой? Пожалел утоплую? Падаль пожалел? Или проклятья её испугался?
— Зачем же ты мне ту падаль посоветовала приманить? Зачем сама предложила? Научила, как поступить, что сделать.
— Мне, что ли, песни её на сердце легли? Ты же ходил как чумной. Вот и пожалела. Пускай, думаю, развлечётся немножечко. Ваш брат охоч до новизны. Пока родичи в отъезде, помогла тебе в баловстве. Теперь пришла твоя очередь платить. Будь щедрым. Не скупись, милый… — она прильнула к нему, прикусила губу, присосалась пиявкой.
Ещё совсем недавно он растворялся в её страстных и тягучих поцелуях, а теперь не мог их выносить.
Содрогнувшись, Игнат оторвал от себя липучку-Христину, но она снова рванулась к нему, оплела руками, забормотала:
— Ну хватит упрямится! Ты же хочешь меня! Можем пойти ко мне, чтобы никто не помешал.
— Женюсь я, Христя, — Игнат, наконец, освободился от навязчивых ласк и соврал, чтобы больше не лезла. — Батька уже и сватов заслал…
— Свато-о-ов… — протянула Христина. — А кто же она? Погоди-ка, сама догадаюсь… Не на чернобровку ли ты запал? На подружку мою заклятущую? Тот-то она всё рядом кружила, стреляла глазюками… куда я, туда и она следом, куда я — туда она. И на карточке вместе мы… а ведь хотели только вдвоём…
Христина попятилась, растрепала косу. Длинные волосы укрыли её искрящимся серебряным водопадом.
— Милый! Чем же она тебя взяла-то? Я ведь не хуже буду. И краше! И умнее!
Она медленно провела руками по платью, не отрывая зелёных глаз от Игната, облизнулась, пухлые губы призывно приоткрылись.
Игнат даже пожалел её, наблюдать за тщетными попытками обольщения было невыносимо. И чтобы быстрее покончить со всем, он решился на откровенность:
— Даже если не женился бы — всё одно мы не пара. Надоела ты мне, Христя! Прости за правду, а только не хочу больше врать. Ничего не чувствует сердце. Остыл я к тебе.
— Надоела-а-а… Вот значит как. Ну что же, милый. Будь счастлив… если сможешь…
Что-то неприятное, отталкивающее проступило на красивом лице, чеканные черты исказила плохо скрываемая ненависть. Про Христину в деревне шептали всякое — мол, ведьма она и знается с чёртом. Темными ночами прилетает к ней огненный змей, а в помощниках у неё ходит нечисть.
Это были, конечно, разговоры, пустые бабские сплетни. Однако сейчас из-за них ему сделалось не по себе.
Угораздило же связаться с привязчивой бабой! В проклятие русалки он не верил. А вот в проклятие ведьмы — вполне. Может, зря он так резко с ней? Да только не было больше силы терпеть дурманящую липкость и поцелуи, оставляющие горечь на губах.
— Шла бы ты, Христя… ты баба справная, найдёшь ещё по себе счастье. — промямлил он миролюбиво. — Мои к вечеру вернуться должны, не хочется, чтобы застали.
— Пойду. А вот его на память возьму, — Христина резко потянула к себе русалкино платье, забормотала что-то грубое, непонятное…
Игнат хотел удержать платье, но комната внезапно закружилась, а потом он расслышал крики Катьки, униженное бормотание вострухи, жалобное похрюкивание праха.
Он снова был здесь — на кухне в доме Привратницы. И в руках сжимал то самое платье!
Баба Гана… нужно срочно рассказать ей о своём видении! В его необъяснимом сне, тогда в лесу, он уже видел ту русалку, обнимал её!
Нужно всё выяснить, нужно понять…
Баба Гана должна быть здесь… Она обещала ему помощь Привратницы…
Нужно найти обеих! Нужно поговорить…
Пошатываясь, Игнат двинулся по стеночке к выходу из комнатушки. Платье он так и держал в руках, в голове трещало и шумело. Перед глазами зависло лицо молодухи из видения, лицо Христины! Он узнал это лицо — точнее его половину, проступившую сквозь дорогие Катькины черты.
Христина. Так звали и Привратницу, хозяйку. Совпадение или… нет?
Столько вопросов без ответа!
Пришло время найти её и во всём разобраться. Он справится. Он должен…
Оказавшись в коридоре, Игнат побрёл на голоса.
— Её нет! Нету! Сбежала! Как смогла? — крики доносились из самой дальней комнаты. — Сейчас костёр разведём, тогда поговоришь, всё расскажешь! Я тебя по кусочкам спалю, а пепел развею!
Почему так кричит Катерина? Почему так тревожится и злится?
Игнат потёр шрам, помотал головой, пытаясь собрать мысли воедино, пытаясь сосредоточиться. Тягучая муть по-прежнему накатывала на него, заставляя двигаться медленно и осторожно.
Он прошёл половину пути, когда дверь справа отворилась и на порожке появилась хозяйка дома.
— Они там, — Игнат махнул в сторону голосов. — Катя злится… Наверное, вам надо вмешаться… У меня в голове туман. Не понимаю что происходит. Баба Гана говорила — вы все можете. Успокойте мою невесту, ей плохо.
Привратница не среагировала на его слова, так и стояла в проходе безмолвным изваянием. Она и походила на манекен — в длинной хламиде до пола, наверченном на голову платке и маске, полностью скрывающей лицо.
— Христина! Вы слышите их? — прохрипел Игнат. — У вас в доме что-то происходит!
Он ждал хоть какого-то отклика, хоть небольшой реакции, но она повернулась и скрылась внутри, шаркая по полу словно старуха, побрела к кровати у окна.
— Христина! Да подождите же! — Игнат вошёл следом. — Мы пришли к вам за помощью! Я и баба Гана. А потом что-то случилось… я не могу понять…
И снова молчание. Ни звука в ответ. Покачнувшись, Привратница неловко присела на кровать, потянулась руками к маске. Пальцы пытались подцепить её за края, пытались отодрать от лица, словно та давила, мешала.
Её поведение было ненормальным. Неправильным. По всему выходило, что Христина нуждается в помощи не меньше его.
Что же здесь случилось, что произошло? Что так повлияло на Привратницу? Что изменило его Катюшу?
Игнат присел на пол, всмотрелся в Христину внимательнее. Маска придавала ей зловещий вид, сквозь прорези невозможно было разглядеть
