от двери, на которой, вообще, не было замка. Каменный век какой-то.
Она прекрасно помнила, где находилась ставка генерала Рау в одноэтажном городе, заблудиться в котором было невозможно. И сейчас уверенно шагая к ней, она то и дело кивками отвечала на открытые, а то и шумные приветствия встречных мужчин, большинство из которых вообще не узнавала. Здороваясь с ней, они останавливались, но не подходили, а просто смотрели ей вслед. Ставка находился на правой стороне улицы, в ряду домов отличалась красно белым флагом, развевающимся над входом. Прежде чем войти Моргана остановилась и внимательно огляделась, узнавая площадь и возвышавшийся на ней помост с которого вчера она произносила свою провокационную речь, никак не подействовавшую на здешнее население и повернулась к дверям. Но только она взялась за ее ручку, как дверь открылась, и к ней вышел молоденький солдат.
- Мэм? – встал он на пути Морганы, глядя на нее во все глаза.
- Часовой? – уточнила она.
- Так точно.
- Доложите обо мне генералу Рау.
Солдат кивнул и, не сводя с нее глаз, прикоснулся к гарнитуре связи у себя в ухе.
- Сэр, к вам э…э… женщина. Сэр! – вдруг вытянулся он, щелкнув каблуками. По-видимому, Рау отчитал солдата, потому что больше он на Моргану не глазел, а сделав шаг в сторону, четко произнес: - Проходите, лейтенант, генерал ждет вас. Третья дверь налево.
- Благодарю, - сдержанно улыбнулась Моргана.
Пройдя по коридору с закрытыми дверьми, дощатым полом и стульями, расставленными вдоль стен, она, постучав в указанную дверь, вошла. Генерал Рау поднялся навстречу из-за массивного письменного стола, свернув в рулон светодиодый экран телесвязи на основе полимерной органики, делающий его тонким, гибким и портативным.
- Разрешите обратиться, сэр? – отдав честь, спросила Моргана.
- Конечно, лейтенант. Но давайте без формальностей, с чего это вы вдруг?
Заложив руки за спину, генерал вышел из-за стола.
- В штабе у вас довольно безлюдно. Разве капитана Скворцова вызвали не сюда?
- Нет, он в ставке на полигоне, - улыбнулся генерал Рау той, улыбкой, которая говорила, что большего он не скажет. Но и ответ его ничего для Морганы не прояснял. Она только поняла, что тот экран, который генерал так поспешно свернул, служил для прямой связи с этой самой ставкой на полигоне.
- Я обдумала наш разговор и считаю, что следует повременить с внедрением капитана Скворцова в Орду.
Заложив руки за спину, генерал прошелся по кабинету.
- Обусловлено ли ваше заявление тем, что вы теперь его жена? – наконец спросил он.
- Не только, - не стала отнекиваться Моргана.
- Тогда обоснуйте.
Моргана, держа руки за спиной, стиснула пальцы, стараясь оставаться спокойной.
- Считаю, что операция по внедрению Флёр в орду преждевременна, так как нет достаточной поддержки со стороны Префектур. Мы не знаем кто в Префектурах связан с косарями, через кого с ними связывалась Долли и кого именно смогла подкупить в госструктурах.
- Это ему и предстоит выяснить, помимо своего основного задания.
- Но… не проще ли предоставить выяснить это, а заодно и вычистить наши ряды мне.
- Раз вы заговорили об этом, то скажу, что капитана Скворцова как раз вызывали по этому поводу. Его просили поговорить с вами о выявлении подкупленных ордой чинов УВП.
- И?
- Он отказался, заявив, что если и станет разговаривать с вами, то только для того, чтобы убедить остаться ждать его в Поселении. Так ему будет спокойнее, и его точка зрения была принята во внимание.
- То есть, вы оставляете агента без всякой поддержки со стороны Префектур?
- Лейтенант, когда мы планировали эту операцию, мы вообще не брали Префектуры в расчет.
- Это было тогда, а сейчас, я уже замешана во все это, став частью операции.
- То есть вы согласны быть нашим агентом?
- Разумеется, нет, - криво усмехнулась Моргана. Она была готова к тому, что генерал подумает именно так: что ради любовника она готова на все. - Но на данный момент интересы Префектуры и мои личные совпадают с интересами Республики. Мой долг выявить коррупцию и измену в Управлении и чем быстрее я этим займусь, тем надежнее будет положение Флёр в орде. Косари не получат поддержку Префектур. Но вы рассказывали, что ваши агенты за редким исключением могут внедриться к косарям. Вы уверены, что у капитана это получиться?
- На этот раз у Федора в Орде будет сильный союзник – небезызвестная вам Долли, которой мы позволили бежать с несколькими ее мальчиками.
Губы Морганы дрогнули, но, справившись с собой она прямо посмотрев на генерала, спросила:
- Когда «сбежит» Флёр?
- Через день. Мне очень жаль, лейтенант, но больше мы ждать не можем.
Моргана кивнула, пытаясь проглотить вдруг вставший в горле ком.
- Я подготовлю материал, что был собран агентами на капитана Канил. Именно она связывалась с Долли и прикрывала ее в деле похищения детей и ученых. А сейчас возвращайтесь к мужу. У вас с ним осталось не так много времени. Может вам все-таки дождаться его в поселении?
Но Моргана, отрицательно покачала головой и, попрощавшись, торопливо вышла.
ГЛАВА 23
Медленно бредя, никого и ничего не видя вокруг, Моргана вернулась домой. Разлука… но почему так скоро? Как пережить ее, когда даже думать о ней невыносимо. Мудрые «пленницы» Поселения оказались правы – любовь крепче тюремных стен и прочнее любых оков. Сердце болело так, что Моргана думала, что оно отсчитывает последние секунды жизни. Что ей за дело до косарей, Республики, Префектур? Самое важное для нее, чтобы Федор был жив. Валяться у него в ногах, цепляться за него, обещать все что угодно, стать его рабой, молить, чтобы остался с ней… генерал поймет, отпустит… Когда она открыла дверь и вошла, и Федор вышел к ней из комнат, она лишь спросила:
- Сколько нам осталось?
Он, молча, поднял указательный палец. Один день и ночь. Пока Моргана стиснув зубы, торопливо срывала с него мундир, он горячо целовал ее лицо мокрое от слез. Один день – так много и так мало. Она помнила, как просила его, обнимая: «Только выживи… прошу выживи… ради нас…». «Не встревай ни в какие авантюры, пытаясь мне помочь, - в свою очередь шептал он ей. – Просто дождись меня».
Мужская любовь. Она была нежной и порывистой, требовательной и самозабвенной, решительной и безумно чувственной. И это собственническое чувство, которое Федор не пытался скрыть, наоборот, все
