Книга Спасти Персефону - Мария Самтенко

— Теням-то как непривычно, — усмехнулся Аид. — Но ничего. Пусть будет, как есть, потом уберем. Не хочу лишать дорогого Ареса удовольствия вступить в неравную схватку с плотоядными муравьями.

Царица позволила себе мечтательно улыбнуться.

Явившуюся в сопровождении Гермеса Минту явственно перекосило от этой усмешки — нимфа, видимо, вспомнила тех самых плотоядных муравьев. Танат покосился на нее с пониманием, и от этого понимания, разделенного с Жесткосердным, ей, очевидно, стало еще больше не по себе.

Персефона успокаивающе улыбнулась сестре и наколдовала ей горячего нектара с травами. Гермес тут же достал из воздуха мех с вином, Танат щелкнул пальцами и принял из рук тени чашу с жертвенной кровью, Аид с невозмутимым видом сотворил себе кумыс, и военный совет начался.

— Как вы поняли, я послал Минту с Гермесом на Олимп, Персефону отправил в Морское царство, а себе оставил самое легкое и, по сути, самое бесполезное, — многообещающе начал бывший царь. — Я отправился договариваться с Деметрой.

Доблестные соратники впечатлились.

— По-моему, проще договориться с Эребом, — мрачно сообщил Гермес после некоторых раздумий.

— Это моя реплика! — взвизгнула Минта.

— Вот уж действительно бесполезно, — буркнула Персефона, пытаясь прикинуть, о чем он вообще думал.

Если бы этот… ушибленный на всю голову варвар удосужился поставить ее в известность, она, может, сумела бы его отговорить.

Рассказала бы ему, например, о страшной, слепой, всепоглощающей материнской любви. О том, на что способна спокойная, уравновешенная Деметра, когда считает, что ее любимому дитятку грозит опасность — пусть это и тяжело объяснить тому, чья мать приносила детей отцу, зная, что тот собирается их глотать. Но Персефона бы постаралась.

Или рассказала бы о материнской ненависти. О том, что Деметра полжизни боялась, что дочка станет женой мрачного подземного бога. Что, утешая рыдающую перед свадьбой тогда-еще-Кору, она шептала: не бойся, дочка, главное, не Аид.

Определенно, к Деметре следовало послать Гермеса. Или хотя бы Минту, пускай у них тоже… довольно сложные отношения.

— Деметра сказала, что ничего не знает о заговоре, — сообщил Аид, никого этим, собственно, не удивив. — Она дала мне одну траву против Ареса, но… в целом результат не стоит затраченных усилий.

— По крайней мере, этого не пришлось делать мне, — фыркнула Персефона, подумав, что мать едва ли была сдержана в выражении своих чувств. Настолько, что он и сам успел обо всем пожалеть.

— Тебе она передает кучу материнских наставлений, пожелание победить Ареса либо добиться от него развода, после чего искупаться в источнике Канаф у города Навплии, вернуть себе таким образом девственность и стать вечно девственной богиней.

— ?!

— А мне она ничего такого не передает? — с ужасом спросила Минта.

Персефона тихо хмыкнула, а Аид ненадолго замолчал, видимо, вспоминая содержание их бесед, и заверил нимфу, что никаких особых пожеланий насчет нее мать не передавала. А специально он уточнять не стал, потому, что и так успел навлечь на себя гнев Плодородной уже как минимум тем, что продемонстрировал заинтересованность по отношению к Персефоне.

— Когда ж ты успел?.. — машинально уточнила царица, с ужасом оценивая открывающиеся перед ней перспективы: сначала, значит, стань девственницей, потом пройди обряд посвящения в девственные богини, и это с ее-то стажем семейной жизни (были бы мойры живы, точно бы ножницы себе поломали!), дальше, наверно, потребуется оставить Подземный мир, переселиться на поверхность и сажать там цветочки. Кошмарные перспективы!

— Уже одно то, что я ввязался в твой личный, как она полагает, конфликт с Аресом, свидетельствует о моей заинтересованности.

Персефона закатила глаза; Минта захихикала; Танат закрыл лицо железным крылом; Гермес же с ужасом покосился на хихикающую нимфу и предложил «покончить с Деметрой» и перейти к Зевсу.

— Покончишь, ага же, — пробормотал себе под нос бывший царь. — Ну и что же там с Зевсом?

— Он лежит в своих покоях, связанный, ну, помните, как в прошлый раз, а вокруг рыщет Гера в поисках нимф, — отчитался Психопомп.

— Именно так, — важно кивнула Минта, после чего, то и дело сбиваясь на интимные подробности, поведала о своих похождениях на Олимпе.

Персефона одобрительно похлопала ее по плечу, а вот Аид докладом Минты не удовлетворился и, прищурившись, посмотрел на Гермеса:

— А ты что скажешь?

— Ну да, так все и было, — подтвердил Психопомп.

— Ну уж нет! — возмутился Аид. — Гермес! Это что за доклад? Можно подумать, ты разучился разносить сплетни.

Персефона закатила глаза, но Владыка продолжал настаивать, и Гермесу пришлось подчиниться.

Сначала он рассказывал неохотно, но потом все больше и больше увлекался своей историей: шутил, смаковал детали и забавно жестикулировал, изображая то маскировку под Гекату, то Зевса, привязанного к кровати.

И Персефона, кажется, увлеклась — да они все увлеклись, потому, что это снова был тот, прежний Гермес, шутник, гуляка и веселый воришка, он никого не ненавидел и ничего не боялся, и все ему было нипочем.

— А Гера, — взахлеб рассказывал он, — Гера совсем поехала! Ни о чем говорить не может: о Зевсе, о нимфах, о Зевсе, о нимфах! Я ей про Ареса, она про Зевса! Про Афродиту — она про Зевса! Про Персефону рассказываю, ну, про то, что у нас тут творится — она опять про Зевса! А как Минту увидела — жуть! Глаза дикие!

— Овца, — прошипела Персефона, хватаясь за голову: как она могла упустить из виду?.. — Как же это не вовремя…

Аид вопросительно коснулся ее локтя; царица недовольно поморщилась и жестом показала, что объяснит позже. И Танату тоже позже. А подозрительно подмигивающему Гермесу вообще объяснять ничего не станет, она еще не совсем простила его за ситуацию с Гекатой.

Хорошо, хоть Минта, не отрывающая зачарованного взгляда от Психопомпа, ничего не заметила — а подмигивание так вообще приняла на свой счет и демонстративно отвернулась.

Кому-кому, а ей это точно лучше не знать…

— В море немногим лучше, чем на Олимпе, — начала Персефона, решив не дожидаться Таната и поскорее сменить тему. — Посейдон и Амфитрита на стороне Ареса — он держит в заложниках Тритона. Ну как, «на стороне»… Стиксом они, судя по всему, не клялись. Стоило мне появиться во дворце, Амфитрита тут же взяла меня в оборот и начала рассказывать, как Посейдон изменил ей с какой-то смертной. Нормальная реакция Амфитриты, если кто не знает, это «радуйся, я жена Посейдона, пойдем-ка на ложе, хочу узнать, чем ты понравилась моему мужу». Хотя обычно сразу «а это моя жена Амфитрита, два бога в два