Меня и саму, казалось, ранили в грудь копьем. Ранили и смотрят, как вытекает кровь, как тлеет жизнь.
Ольга!
Ядовитая, гремучая, злопамятная тайпана!
Мы знали, что так будет. Знали, но надеялись, обойдется. Но с ней нельзя играть честно, ей нельзя доверять, она само воплощение надменной пакости.
Я представляю, как рассердился отец, когда узнал, что Ульяна меня покрывала. Конечно, это же такое преступление не сдать ту, что просила никому ни слова!
Я вышла из машины и побежала к Ульяне. На ней лица не было, стояла задумчивая, печальная. Её тоже ранили, в самое сердце. Я знаю, чувствую это.
Не нашла слов, их не было, да и смысл говорить на ветер. Если получится отвоевать — обязательно отвоюю, а сейчас могу пока только обнять.
Мы стоим с ней, и никто из нас не в силах разжать объятия. Мы росли вместе, я её знаю и помню столько же, сколько и отца. И я просто уверена была, что они с мамой — неотъемлемая часть нашей семьи. Семьи, в которой стараются поддержать и защитить, а не собак всех спустить…
— Ульяна, прости меня. Прости, пожалуйста. Я должна была предотвратить этот произвол. Прости меня…
— Мия, не нужно этого. Лучше я, чем мама. Мне нужно двигаться дальше. Леонид Матвеевич не выгнал меня на улицу, он порядочный, поэтому я не могу проклинать. — Она отняла руки, встряхнула меня и заглянула прямо в глаза. — Даже теперь ты будешь не одна, Мия! Я спрятала кое-что у тебя в комнате. Когда придёт время, ты вспомнишь и найдешь.
Я нахмурилась, совсем не понимая, о чём она говорит. И почему так вдруг серьезно?
Но Ульяна посмотрела мне через плечо, кивнула и, не прощаясь, ушла. Я обернулась, когда девушка уже сидела на пассажирском сидении. Марсель Павлович забрал чемодан и убрал его в багажник.
Машина тронулась, медленно и аккуратно выехала со двора. Последний взгляд, который поймал решительный её, и всё. Всё!
Это черта, Оля! Зря, очень зря ты её решила перейти. Даже не перейти, а нагло, играючи стереть носочком своего ботинка.
Не помня себя от злости, врываюсь в дом. Глазами ищу подтверждения, что эта тайпана здесь. Но ни шубы, ни ботинок нет. Ничего, подожду.
Мой порох не намокнет, оставлю для любимой сводной!!!
30
Если искать плюсы в злости, то один выбьется в явные лидеры: меня отпустили страх и боязнь, поэтому я решила перезвонить маме. С того момента, как отключила авиарежим и замелькали все эти пропущенные, мне не звонили. Наверное, давали сделать это самой.
Набираю маму и слышу музыку её рингтона, она доносится с кухни. Сбрасываю звонок, ещё не понимая, как в такое время мама может быть дома.
Она выходит мне навстречу, открывая дверь на кухню.
— Привет, Лучик. Пойдем, как раз всё готово. — Она позвала меня за собой.
Неужели пронесло? Она меня не отчитает? Даже неодобрительный взгляд не кинет? Просто, чтобы не расслаблялась.
Прогнала жужжащие и зудящие мысли. Будем решать проблемы по мере их поступления. Всё, никаких лишних накручиваний, закручиваний и засолок.
Только захожу на кухню, как меня окутывает вкуснейший запах в мире. Рыбная запеканка с овощами, ммм, то, что я безумно люблю. И мама об этом знает.
— Решила нас порадовать. — Признается мама, подмигивая мне.
Та связь, крепкая и прочная, которая между нами есть и всегда была, в последние дни как-то истончилась. Мне так казалось, я так чувствовала. Да, говорили, да, делились, шутили, обменивались эмоциями, но всё не то.
И вот теперь все мои сомнения, тягучие и разъедающие, просто испарились под уверенной напористостью маминого подмигивания.
Мы покушали вдвоем, попили чай. Никто, абсолютно никто нам не мешал, на кухню не заглядывал даже пустяка ради. Вдвоем во всем мире, как давно-давно раньше и очень редко сейчас.
Мама рассказала, что теперь нагрузки у неё станет гораздо меньше и она сможет приходить домой вот так рано.
И я расслабилась, эта тема меня беспокоила, хотя напрямую я с мамой поговорила об этом всего раз. Наверное, отец был более настойчив, чувствуется его рука: мама почти не жалеет об изменении своего режима.
Вот так в разговорах я уже начала забывать, как злилась на Ольгу, как готова была разнести её в пух и прах, при всех, не обращая внимания на то, поверят мне или ей.
Об Ульяне мама заговорила сама. Она всегда чувствует подходящий момент, и когда я начала мыть посуду, когда завороженной магией воды стала успокаиваться, она поделилась очень важным. Недостающим пазлом.
— Ульяна давно мечтала стать учителем, но ей не хватало профильного образования. Мы помогли ей.
Даже так! Это что же, выводы мои были преждевременными? Хм, зато проехались они катком, не щадя ни миллиметра, всё под пресс, всё.
— Как помогли?
— Помогли найти людей, которые смогут подготовить её к вступительным экзаменам. И договорились оплатить обучение, если, конечно, она позволит нам.
Но… Ульяна была слишком серьезна. И как же, Оля ведь выдала её. Я обернулась на маму, которая стояла рядом, наблюдала, как мою посуду и уже вымытую складывала в шкаф.
— Ты хочешь меня спросить. Я вижу. Не нужно больше откладывать неизбежное.
Но мама меня удивила.
— Мия, если бы от твоего решения зависело, переедем ли мы за границу, ты бы согласилась? — И внимательный, цепкий взгляд.
— Да. — Выпалила я, а потом только подумала, что получилось уж слишком скоропалительно, подозрительно.
Мама кивнула своим мыслям. И мне показалось, что она совсем не удивилась моему ответу. И вопросы был каким-то скорее риторическим. Опять появились зудящие ощущения, поэтому поспешила добавить.
— Но у меня здесь много начатого, здесь всё…
— Мия, мне звонил отец Дениса Соломонова.
Сердце пропустило удар. Почему всё так быстро набирает обороты, покажите мне глаза того, кто решил не просто припомнить прошлое, но распотрошить его. Зачем? Вот за-чем?!
Мама больше не продолжала. То ли паузу выжидала, то ли давала отправиться от супермега бомбы замедленного действия.
— Что он хотел?
— Он спросил, нужна ли нам какая компенсация. Узнал, как ты себя чувствуешь.
Я выключила кран, из которого вода текла уже просто так. Ни мыть, ни мылить не могла.
— А ты?
— Сказала, как есть. Ты ведь хорошо себя чувствуешь? — Мама взяла меня за руки, развернула к себе и посмотрела в глаза. Так строго, но в то же время чутко, как может только она.
— Да, мам. Я прекрасно себя чувствую, меня никто и ничто не беспокоит. Дэн уже давно меня никак не достаёт. Да это и было…так…мелочи.
