побежал за ним, сплёвывая кровь, текущую из разбитых губ.
— Нет, это так не работает. У тебя же нет своего симбионта, точнее, не у тебя, а у попрошайки в чьей тушке ты находишься. А вот будь ты тут в своём теле, то тогда бы смог «выпить» сима Толстяка.
— Ясно, — кивнул я и выскочил на пустынную узкую кривую улочку, стиснутую домами из булыжников.
Здесь около угла дома красовалась одинокая деревянная бочка с дождевой водой. И она прозрачно намекала, что вполне может послужить для меня и водопроводом, и раковиной. Я метнулся к ней, быстро напился и смыл с себя кровь, смешавшуюся с грязью.
— Быстрее, быстрее, — поторопил меня Андрамах, работая крыльями.
— Бегу, — прохрипел я, тряхнул мокрыми руками и снова помчался за духом.
Он привёл меня на шумный широкий проспект, запруженный скрипящими подводами, каретами и гордыми всадниками на цокающих подковами лошадях. Народу тут было хоть отбавляй. Но ещё больше возбуждённо галдящих горожан оказалось на покрытой брусчаткой площади. Тут волновалось целое море из людей, эльфов и гномов. Все они горящими глазами смотрели на красующийся посреди площади помост. А тот мог похвастаться виселицей, плахой, механизмом для колесования и даже столбом, окружённом хворостом и поленьями. Здесь явно будут кого-то с помпой отправлять в мир иной. А-а-а, вон кого…
Из мрачного серого здания показались поблескивающие латами конвоиры-эльфы и закованные в кандалы оборванные люди с опущенными головами. Худые, нечесаные и грязные… Они даже не стали уклонять от тухлых овощей и мелких камней, полетевших в них из взбесившейся толпы, принявшейся вопить тысячами голосов.
— Красота? — спросил у меня Андрамах, устроившись на моём плече. — В этом мире индустрия развлечений движется вперёд семимильными шагами. А уж на религиозные праздники вроде этого собирается весь город.
— А это кто? Местная королева красоты? — иронично спросил я, посмотрев на эльфийку в короне. Она восседала на единственной трибуне, укрытой золотистой материей.
— Тонкая шутка, — оценил дух и следом серьёзно проскрежетал: — Нам нужен вон тот жёлтый храм с семью башнями. И торопись, торопись. Время уходит. Тот хрен остроухий уже явно привёл в переулок стражу.
— Понял, — кивнул я, шумно вдохнул пропахший потом и навозом воздух, а затем принялся огибать горожан, беснующихся так, словно кандальники лично каждому из них насрали под кровать.
Наверное, меня бы разорвало от накала их эмоций, будь при мне «эмпатия», но мои способности без сима не работали.
Однако я всё равно искренне обрадовался, когда обогнул толпу и нырнул в пустынный проулок, где меня встретили лишь высокие заборы и боковая стена храма.
— Вон то окно открыто. Залезешь? — протараторил дух, указав хвостом на небольшое круглое окошко, находящееся метрах в двенадцати от земли.
— Попробую, — выдохнул я и задумчиво посмотрел на широкие трещины, красующиеся между жёлтыми блоками храма. Конечно, это не парадная лестница, но попробовать стоит.
Я медленно полез по стене, используя трещины. Мышцы сразу же заныли, а тело застонало от боли и появилось головокружение. Твою мать! Если сорваться с такой высоты, то можно легко пораскинуть мозгами по земле, утоптанной до состояния камня.
— Мах, а если я умру в этом теле, то…
— …Да, умрёшь окончательно, — выдал он, изрядно нервничая. — Но ты даже не думай об этом. И не смотри вниз.
Естественно, я посмотрел, и мир закачался… От страха сердце в груди на миг остановилось, а в груди родился обжигающе холодный ком. Но мне каким-то чудом удалось не сорваться.
Я изо всех сил прижался к стене и пару секунд судорожно дышал, а затем снова пополз, сдирая кожу с пальцев.
Окно приближалось мучительно медленно. Да ещё поднялся сильный ветер, а народ на площади взревел особенно громко. И их многоголосый вопль скальпелем полоснул по моим изрядно расшатанным нервам. Я опять чуть не сорвался, однако всё-таки сумел ухватиться окровавленными пальцами за оконный проём.
— Молодец! — похвалил меня Мах, попутно лихорадочно поглядывая на красивые дома, высившиеся за заборами. — Залезай скорей, пока тебя никто не заметил. В коридоре никого нет.
Я стиснул зубы, подтянулся, с трудом пролез через окно и спрыгнул на ковровую дорожку. Действительно, никого. Перед моими широко распахнутыми глазами предстал лишь прямой коридор, рядок картин в золочёных рамах и кадки с декоративными деревцами.
— Андрамах, тут охрана есть? — хрипло спросил я у духа, шустро полетевшего вдоль шеренги однотипных дубовых дверей.
— Конечно есть, это же тебе не городской туалет, так что будь потише, — торопливо сказал он и в прямом смысле сунул голову в дверь. В коридоре осталось только его тело, машущее крыльями. Хотя зачем ему махать ими? Он же бесплотный. Вероятно, это какой-то рефлекс.
— Ну, чего там? — выдохнул я, взволнованно наблюдая за коридором. До моих ушей долетали не только крики толпы, но и лязганье доспехов. Охранники бродили где-то недалеко.
— Ага! Это то самое помещение. Свиток должен быть тут. Костров, быстрее.
— Почему этот свиток так важен для вампирши? — протараторил я и метнулся к двери.
— Не могу сказать. Ты живешь как карта ляжет, а я как Ходящая-во-тьме скажет. А она считает, что тебе пока рано знать всё.
— Андрамах, ты хотя бы можешь сказать, кто такие дети ночи? Это же не простые гопники, а вампиры?
— Угу. Быстрее, Костров, быстрее.
Я кивнул и плавно открыл заскрипевшую дверь, дав дорогу солнечному свету. Он выхватил из мрака каменные полы и книжные шкафы, выстроившиеся параллельными линиями.
Мах стрелой полетел между шкафами, попутно проинструктировав меня:
— Возьми канделябр. Он стоит на столе справа. Там же есть спички. И шевелись, шевелись. У нас мало времени. Ты разве сам не чувствуешь, что твоя связь с телом слабеет?
— Да, ноги начали отниматься, — сумрачно признал я, поспешно схватил спички и поджёг торчащие из канделябра свечи. Их жёлтый свет упал на пахнущие древностью книги и пыльные свитки. А я торопливо закрыл дверь, взял в левую руку канделябр и посеменил к летающему коту. Он уже вился около шкафа, чьи иссохшие полки ломились от пожелтевших от времени свитков, перехваченных шелковыми лентами.
— Нашёл! Костров, нам нужен какой-то из этих свитков. Но какой именно? — проскрежетал Мах, напоминая растревоженную пчелу. Ну, если бы существовали такие уродливые пчёлы. — Придётся читать названия. Быстрее, Костров, разворачивай свитки. Оп… А что это⁈ Прячься!
До моих ушей донёсся скрип двери. И я тут же от испуга прямо голой ладонью погасил все свечи и метнулся за шкаф, где встал на одно колено и с сильно колотящимся сердцем чуть-чуть выглянул из своего укрытия.
Дверь оказалась открыта, а солнечный свет бил в спину высокой фигуре, громко втягивающей
