«Пока намерению отца сделать меня государственным чиновником, противостояла лишь моя принципиальная антипатия к профессии чиновника, — пишет он в “Майн Кампф”, — конфликт еще можно было легко терпеть. Я мог пока еще как-то скрывать мои внутренние представления, и не противоречил прямо. Чтобы быть полностью внутренне спокойным, мне было достаточно моего собственного твердого решения не становиться чиновником… Но труднее стало с этим вопросом, когда пришлось открыто противопоставить плану отца мой собственный. Уже в 12-летнем возрасте это произошло… однажды мне стало ясно, что я хочу стать художником. Я не сомневался, что имею талант к рисованию, именно он был причиной, почему отец посылал меня в реальную школу, хотя никогда не думал сделать это моей профессией. Наоборот. Когда я в первый раз, после очередного сопротивления любимой мысли отца, услышал прямой вопрос, а что же я собираюсь делать, я довольно непосредственно… сказал ему омоем решении, отец сначала потерял дар речи.
“Художник?”
Он сомневался в моем рассудке, возможно, думал, что он ослышался или неправильно понял. Но потом он… осознал, что я говорю серьезно, и со всей решимостью… бросился возражать. Его решение было очень простым, причем возможность наличия у меня способностей даже не подлежала обсуждению.
“Художник — нет, никогда, пока я жив ”. На мои возражения, что его сын имеет и собственные качества характера, в том числе — твердость, ответ был тем же. В том смысле, конечно, что это не так. Обе стороны оставались при своем мнении…
Разумеется, этот разговор привел к не слишком утешительным последствиям. Старик озлобился и, как ни сильно я его любил, я тоже. Отец отметал даже мысль о том, что я когда-нибудь смогу учиться на художника. Я сделал следующий шаг и сказал, что тогда я вообще не буду учиться. Так как теперь я, конечно, с такими “объяснениями ’’довел разговор до крайности, поскольку старик хотел до конца использовать свой авторитет, я замолчал, но свою угрозу стал осуществлять. Я думал, что если отец увидит мои слабые успехи в реальной школе, он, так или иначе, смирится с моим желанием.
Я не знал, правилен ли мой расчет. Но ясно, что сначала мне был нужен намеренный неуспех в школе. Что меня радовало, — в первую очередь, я учил только те предметы, которые, по моему мнению, мне потребуются позже как художнику. То, что с этой точки зрения мне казалось не существенным, или вообще не привлекало, я полностью саботировал. Мой школьный табель того периода содержал только крайние оценки по предметам. Рядом с “хорошо” и “отлично” красовались “удовлетворительно ”и “неудовлетворительно ”. Многолучше были мои успехи в географии, еще больше — в мировой истории. Это — два любимых предмета, по которым я шел первым в классе»25.
Весьма вероятно, что Алоиз Гитлер, сам сумевший подняться от бедного деревенского сапожного подмастерья до небедного чиновника, который был в состоянии дать своему сыну Адольфу «порядочное» образование, так и не согласился с мечтой сына стать художником. Эта часть книги Гитлера весьма характерна. Либо Адольф Гитлер своим объяснением причины своих неровных и небольших успехов в средних школах26 в Линце и Штейре задним числом из своих неудач старается сделать победу, либо он говорит об истинном положении вещей, однозначно утверждать невозможно.
В этой связи важным является такое утверждение Гитлера:
«Вопрос о моей профессии решился, однако, быстрее, чем я мог ожидать.
Когда мне было 13лет, отец внезапно умер. Кровоизлияние в мозг поразило этого крепкого на вид человека и положило безболезненный конец его земным странствиям, а всех нас погрузило в глубочайшее горе. То, к чему он больше всего стремился — создать для своих детей обеспеченное существование, не такое, как его собственная, полная горя, жизнь, кажется, ему сделать не удалось. Одно он заложил, хотя и не сознательно — ростки будущего, которые тогда ни он, ни я не могли понимать. Поначалу внешне ничего не изменилось. Мать считала своим долгом, в соответствии с желанием отца, продолжить руководство моим воспитанием, то есть заставить меня изучать то, что нужно для карьеры чиновника. Сам же я, еще больше чем прежде, был полон решимости — ни при каких обстоятельствах не становиться чиновником. И теперь, поскольку средняя школа, по изучаемым там предметам, отдалялась от моего идеала, внутренне я стал равнодушнее. Но неожиданно на помощь мне пришла болезнь, которая в течение нескольких недель решила вопрос омоем будущем и давний спор в отцовском доме. Мое тяжелое легочное заболевание дало основание врачу настойчиво рекомендовать моей матери — ни в коем случае меня не обучать профессии, требующей сидения в конторе. Учебу в реальной школе тоже пришлось оставить на год. То, о чем я долго мечтал, все, что для меня было под запретом, этим событием теперь одномоментно стало действительностью. Мать, под влиянием моей болезни, наконец, согласилась позднее забрать меня из реальной школы и разрешить посещение академии»27.
Слова Гитлера, что он потерял отца «на 13-м году жизни», не совсем точны. Его отец умер в январе 1903 года; в апреле 1903 Адольфу Гитлеру исполнилось 14 лет. То, что «внешне ничего» не изменилось, — справедливо. Семья Гитлера, материально обеспеченная не маленькой пенсией и, кроме того, имевшая большой дом в Леонидинге, могла жить небедно28. Успехи Гитлера в школе тоже не изменились. После окончания 3-го класса реальной школы в Линце летом 1904 года он оставил школу и к 16 сентября 1905 уже посещал государственную среднюю реальную школу в Штейре, где он перед приемом должен был сдать повторный экзамен по французскому языку29. Утверждение Гитлера, что из-за болезни он был вынужден оставить школу, справедливо30. Летом 1905 года он начал длившуюся до конца 1907 года праздную жизнь, которую он назвал «счастливейшими днями», казавшимися ему «почти как прекрасная мечта»31. Август Кубицек, которого Гитлер знал с того времени, рассказал, что он вместе с Гитлером ходил в театр — на драматические спектакли и оперу, что Гитлер очень много читал и рисовал32. Сам Гитлер, который это время вскоре назвал «пустотой беспечной жизни»33, подробнее об этих годах не распространялся. Конец его праздной жизни положила смерть матери, последовавшая 21 декабря 1907 года34.
2-я глава книги, которую Гитлер озаглавил «Годы учебы и страданий в Вене», начинается так: «Когда умерла мать, судьба уже приняла свое решение хотя бы в одном». Она отняла у него возможность решать.
Он пишет: «В последние месяцы страданий матери я ездил в Вену, чтобы сдавать приемные экзамены в академию. С
