потом делали уроки… ну а дальше могли быть варианты. Гуляли, смотрели дома фильмы или мультики, ходили в кино, собирали пазлы, рисовали, лепили…
Мне нравилось возиться с Аришкой. Только в последний год я почувствовала, что устала и от этого. Пожалуй, я умудрилась забросить и свою «главную специальность»… Удивительно, что Вадим мне по этому поводу ничего не сказал. Но я и сама прекрасно знаю, что с начала четвёртого класса гораздо меньше помогала дочке делать уроки. Да, она не просила, в основном справлялась сама, но я и не интересовалась, нужна ли ей помощь. Я вновь погрузилась в свою хандру.
Этой осенью она оказалась ещё более продолжительной, чем обычно. Возможно, потому что погода выдалась дождливая и холодная, да и лето было так себе. В общем, я унывала где-то с конца сентября, когда зарядили совсем тяжёлые дожди и почти исчезло солнце. Ничего меня не радовало, я вновь стала избегать Вадима, но муж и не вникал в мою депрессию — он как раз взял какой-то интересный заказ на работе и с горящими глазами работал над ним порой и по вечерам, и в выходные. Его воодушевлённый вид угнетал меня ещё сильнее, заставляя вспоминать свою никчёмность.
И однажды утром, когда Аришка и Вадим покинули квартиру, я вместо того, чтобы позавтракать и пойти гулять, включила ноут и неожиданно решила посмотреть, как поживает Ромка.
С тех пор, как он меня бросил, кинув на карточку пятьдесят тысяч, я периодически искала его в интернете — интересно было, как он живёт, что делает. Жил он отлично, делал то же, что и раньше, — наслаждался своей свободой. И я ему дико завидовала…
А ещё я отлично понимала, что моя любовь к Ромке не прошла. Несмотря на то, что он меня кинул и заплатил за аборт. И всё равно я, глядя на него, чувствовала, как сладко сжимается сердце, — и вспоминала, вспоминала, вспоминала…
Нашу первую встречу, свидания, букетики-конфетки, поцелуи и жаркий секс. С Вадимом мне тоже было хорошо в постели, но… с Ромкой всё было совсем иначе. Главным образом потому, что он и сам был другим человеком — теперь я это понимаю.
Вадим просто не способен на грубость и жестокость. Мне кажется, даже если бы я попросила его быть со мной менее нежным — схватить за волосы, слишком сильно нагнуть или больно шлёпнуть, укусить за грудь, — он бы не смог этого сделать. А Ромка очень даже мог…
За одиннадцать лет брака Вадим не оставил на моём теле ни одного синяка или засоса. Он всегда был предельно аккуратен и следил за тем, чтобы ничего не сжать, не помять и уж тем более не порвать. А мне… нравилось другое.
Я боялась сказать Вадиму об этом. Что бы он обо мне подумал? Да, Ромка приучил и пристрастил меня к жёсткому сексу. До БДСМ-практик он не дотягивал — но нежным однозначно не был. И с Вадимом мне этого не хватало, о чём я не призналась бы ему даже под дулом пистолета.
Как такое можно сказать? Нет, в принципе-то можно — но точно не Вадиму. Он всё-таки немножко ханжа. И я даже представить себе не могла, каким будет его лицо, если я признаюсь, что мне нравится, когда меня грубо трахают — до синяков на коже, слёз в глазах и рваного дыхания. А уж если бы я призналась, что люблю делать глубокий горловой минет, лёжа на кровати и свесив голову вниз… И анальный секс обожаю… Мне кажется, от подобных откровений Вадим просто обалдел бы и разочаровался во мне окончательно.
Разочаровать Вадима — последнее, чего я желала в жизни, поэтому молчала. Он и так взял меня в жёны беременную от другого мужчины, не хватает, чтобы шлюхой считал…
В общем, в то утро я залезла в интернет и стала гуглить Романа Лисицына. И неожиданно обнаружила, что он не просто сейчас в нашем городе — он сегодня выступает в клубе неподалёку!
За прошедшие одиннадцать лет Ромка множество раз выступал где-то рядом, но я никогда не ходила на концерты его группы. Не хотелось.
А тут вдруг захотелось…
Я не колебалась ни мгновения. Это был порыв. В мою голову нечаянно попал шквальный ветер и выдул оттуда все разумные мысли. Остались одни неразумные…
И я написала Вадиму сообщение с вопросом, можно ли мне вечером сходить на концерт. И спокойно дала ссылку, зная: муж в жизни не догадается, что упомянутая в анонсе группа — та самая, в которой играет биологический отец Арины. Я, рассказывая Вадиму про Ромку, название группы не упоминала.
«Конечно можно», — ответил Вадим, и я на радостях хлопнула в ладоши.
И чему, дура, радовалась…
31
Лида
Когда я подходила к клубу, в котором тем вечером играл Ромка, моё сердце колотилось будто шальное. Я ощущала эйфорию и восторг такой силы, что дурное настроение и хандра отступили, не в силах соперничать с моими чувствами к этому парню из прошлого.
Я уже тысячу лет не была в подобном состоянии. Мне чудилось, будто всё это время я спала, как царевна в гробу, — а теперь проснулась…
И засыпать обратно отчаянно не хотелось.
Изначально я не собиралась подходить к Ромке, думала просто полюбоваться на него из зала, вспомнить былое. Но зал… он ведь был совсем небольшим — всё как на ладони. И Ромка меня, естественно, заметил. Одарил удивлённой, но широкой улыбкой — будто бы и не было у нас болезненного расставания, — а после концерта за руку потащил куда-то за сцену, в подсобные помещения.
Я вообще не помню, как выглядела комната, в которую он меня завёл. Вроде бы был стол и стулья, электрический чайник, какие-то постеры… Всё смазалось, словно я смотрела на мир через искривлённое стекло.
Я помню только Ромкино лицо.
Он изменился — конечно, одиннадцать лет прошло! — но стал ещё краше. Такой же спортивный голубоглазый блондин с обаятельной улыбкой и лукавыми искорками во взгляде.
— Де-е-етка, — лениво протянул Рома, разглядывая меня, как куклу на витрине магазина. — Чёрт, хороша!.. И раньше была хороша, а сейчас тем более. Поедешь со мной на гастроли?
— Куда? — не поняла я, не в силах отвести глаз от Ромки. Смотрела как заворожённая. Будто заколдовал кто. Ничего не соображала…
— Да по разным городам. Сначала по России, потом немного за границей. Загран не нужен — мы тут, рядом.
