на неизвестность этого мира, и все безрассудство этого события.
— О чем задумалась? — тихий шепот выдернул из полудрёмы. Ласковые пальцы бережно перебирали пряди моих волос.
— О том, что ещё ни разу мне не хотелось повторить.
Пальцы остановились. Сердце замерло в груди под моим ухом, кровь замедлила свой обжигающий бег, судорожно напряглись мышцы под моей ладонью.
— А сейчас?
Хмыкнула, наслаждаясь этим часом икс — от моего ответа зависит будущее. Мое. И его.
— Хочу, — прошептала, выдержав томительную паузу. Совсем небольшую, но такую знаковую. И то только потому, что все это время его сердце молчало, а мне хотелось услышать его громкое тук.
— И я хочу, — услышала уже сквозь подбирающуюся негу сна.
— Как тебя зовут хоть, нечаянный любовник? — спросила, пряча за глупым смешком свою неуверенность.
— Эл-Дин, — шепнул он мне в ухо. И нотки вины, затаенного ожидания и сожаления мне не понравились.
— Эл-Дин, — повторила, смакуя имя. И ускользнула в забытье.
Что-то скользнуло по ноге, ласково поглаживая. Прислушалась к себе, не спеша открывать глаза. Но страха и беспокойства не было, только нега разливалась по телу, подобно тягучей патоке. Мне были приятны эти прикосновения. Более того я жаждала их.
По внутренней стороне бедра скользнула жаркая ладонь, срывая чувственный стон, а когда к шершавым ладоням присоединились губы, мурашки возбуждения разбежались по всему телу. Это было так непривычно и немного пугающе, но как же восхитительно.
И почему я раньше никогда не оставалась у случайных любовников на ночь? Может, и с ними были такие же чудесные рассветы? Нет, не были. Тут же ответила сама себе, вспомнив, как что обычно, удовлетворив свою страсть, не могла терпеть мужских прикосновений. Так было с овсянкой, которую я могла, есть только будучи голодной, но стоило хоть немного перебить голод и все. Ни ложки больше не лезло. До тошноты.
Хихикнула, от пришедшего на ум сравнения.
— Тебе смешно? — хриплый от сдерживаемого желания шепот прямо в ухо, отозвался сладкой болью внизу живота.
— Щекотно, — призналась я, ускользая от обжигающего дыхания Эл-Дина.
— Ладно, потом расскажешь, что вызвало твой смех, — прошептал мужчина, прокладывая влажную дорожку к пупку.
— Что ты делаешь? — возмутилась я, ощутив, как поцелуи спустились еще ниже.
Щетинистая щека потерлась о нежную кожу внутренней поверхности бедра. Дыхание судорожно перехватило.
— Смотрю, — дыхание обожгло складочки, язык скользнул между ними, безошибочно находя горошинку клитора.
— Опять подглядываешь? — закусив губу от удовольствия, взвизгнула я. — Языком?
— Ну, почему же только языком? Губами… Руками… Телом, — каждое его слово, перемежаемое жгучими поцелуями, срывало новый чувственный стон с моих губ. — И всеми существующими органами чувств.
И мужчине это нравится. Нравиться касаться меня, вырисовывая сложные узоры, и отслеживать мою реакцию.
— Сладкая… Вкусная… Пьянящая…
Его шепот, мои судорожные вздохи. Он снова и снова возвращается к тем точкам, что вызывают у меня более яркие эмоции и избегать того, что мне не понравилось. Я уже не могу терпеть. Дыхание перехватывает. В животе давно царят бабочки, а между ног нестерпимо мокро. Дергаюсь навстречу его рту, выгибаюсь, подставляясь под юркий язык.
Что у него за язык такой?
Мужской смех. Обжигающее мое нутро дыхание.
— Ты просто изумительна. Восхитительно прекрасна. И снаружи, — он затихает на секунду, пальцы скользят по складочкам, вторя движениям языка, — И внутри, — пальцы входят в мое лоно, поглаживают изнутри.
Я почти задыхаюсь от наслаждения, схожу с ума от вожделения, выгибаясь в ласкающих меня руках.
— Эл-Дин…, - шепчу, раскрываясь перед ним, моля о большем.
И снова его рот накрывает мой клитор, окатывая кожу жарким постыдным удовольствием. Не выдерживаю волны ощущений, взвизгиваю, выгибаюсь, захлебываясь желанием. Еще одно движение и я кончу…
Но нет. Он не дает мне кончить, его рот ускользает выше. Стремительно находит грудь. Накрывает торчащую горошинку соска, засасывает ее в рот.
Возбуждение схлынуло горячей волной, в глазах немного проясняется. Полный горького разочарования стон, срывается с губ.
— Эл-Дин, — не выдерживая, рычу я.
Бархатные губы смеются мне в грудь.
— Нетерпеливая.… Какая же ты, нетерпеливая, моя девочка.
Бархатная головка, раздвигая складочки и заполняя звенящую пустоту, выписывает мне долгожданное помилование. Оргазм накатывает горячей долгожданной волной. Я бьюсь в его руках, извиваюсь в пароксизме страсти, а он, наполнив меня, замирает, останавливается.
— Еще, еще, — рвется из меня бессовестным всхлипом. Мне чудовищно мало, словно и не заходилась я только что в еще не утихшем сладострастном исступлении.
И снова счастливый смех. Я будто открыла шкатулку со смешинками — озаренное улыбкой лицо Эл-Дина с ямочками на щеках выглядит необычно, так, словно кто-то раньше никогда не улыбался. Эта случайно заглянувшая в мое разгоряченное страстью сознание мысль вылетает из головы, едва мужчина делает первое движение…
Глава 16
Пресыщенное негой тело шевелиться не желало. Мышцы ломит, даже те из них, о которых я до этого не подозревала. Так было после первого занятия восточными танцами, тогда я также удивлялась тому, что и там, оказывается, может быть крепатура. Пересохшее горло дерет. Хриплый стон, с трудом сорвавшийся с губ, — я умудрилась сорвать голос. А в голове осколки этой ночи — сладкие, будоражащие, стыдные. Такие, что непременно захочется повторить.
Эта ночь стала для меня откровением. Заполненная страстью, ослепляющая немыслимой силой ощущений, с небольшими передышками, в которые я то ли спала, то ли выключалась от эмоциональной и физической перегрузки. И каждый раз я думала — все, хватит, больше не смогу. И так получила оргазмов больше, чем за всю предыдущую жизнь жизни.
Но Эл-Дин никак не мог вдоволь насытиться мной. Отпускал на несколько минут, а потом чувственными ласками вновь возрождал из пепла, пробуждая дремлющее во мне ненасытное чудовище. И я хваталась за него, пытаясь набрать его ласки и силы про запас, впитать в себя, как можно больше урвав за те несколько часов, что нам отпущено судьбой.
— Проснулась, мечта моя?
Теплая ладонь коснулась моей щеки. Нежная, легкая, она пробегает по скулам, очерчивая абрис лица, обводит подушечкой пальцев мочку уха, поправляет волоски на висках.
Вздыхаю, осознавая, что Эл-Дин точно понял — я уже не сплю. И как только заметил?
— У нас совсем немного времени, — ладонь задерживается, запутавшись в моих волосах. — А нам нужно все обсудить.
Мне же говорить совсем не хочется. Да и не знаю я, о чем нужно в таком случае говорить. Не было еще в моей жизни такого утра. Утра полного сладостной истомы, радостного предвкушения и надежды на продолжение.
Настороженная я поворачиваюсь к нему лицом, одаривая безмятежной улыбкой. Ощущение склеенности между ног и я вспоминаю, что
