– Только что нам это дает? – спустя время заговорила я.
Не хотела принижать заслуги мужчины, это получилось как-то само собой. Илья вскипел:
– Да то, что твой драгоценный Миша не такой белый и пушистый, как тебе нравится думать! Может, хватит уже, как верная собачонка, держаться за прошлое? Ах, с Мишенькой стряслась несправедливость, а то, что у него у самого рыло в пушку – побоку! Сколько еще тебе времени нужно, чтобы взять себя в руки и начать жить дальше, без оглядок на трагически убиенного? Жизнь – вообще штука несправедливая, и поголовного равенства тебе никто не обещал. Или ты, как Джульетта, предпочитаешь выпить яду? Только не забывай, что тебе годков раза в два побольше, а значит, и ума должно быть во столько же!
– Тебе-то какое до этого дело, а? – я вскочила из-за стола и нависла над Красновым. – Ты и сам у нас не ангел, если помнишь, – под конец фразы перешла на шипение.
– Ты разве дашь забыть! – ударил крупными ладонями по столу блондин и поднялся. Придвинул свой нос к моему и выдохнул мне в лицо: – Живешь, вся такая правильная, в ипотечной однушке, горбатишься на государство, а от тех, кто не достает до высоко поставленной планки, нос воротишь. Да ты оглянись! Кто тебя окружает? Думаешь, такие же, как ты, честные простофили? Миша твой, Олег, коллеги по работе… Да даже Софья, и та за жизнь наворотить успела! Но знаешь что? Все они счастливее тебя, потому что живут, что-то делают, пускай и ошибаются, а не боятся сойти с узкой тропинки и нечаянно выйти за рамки! Ты сама засадила себя в тюрьму, добровольно, правильная девочка…
– А что ты мне предлагаешь? Начать, как все, брать взятки? Так я пробовала – не получилось, спокойные ночи, знаешь, дороже!
Несколько долгих мгновений мы смотрели друг другу в глаза, и ни один не собирался уступать, уверенный в собственной правоте. Устав от бессмысленного соперничества, я опустила голову, Краснов поступил мудрее: согнутым пальцем он поднял мой подбородок и поцеловал.
46– Что ты… – я попытала отстраниться, но он удержал.
– Ш-ш-ш… – прошипел он, и я замерла.
От нежности, сквозившей в каждом движении губ, меня затрясло, слезы покатились из глаз, сделав поцелуй похожим на теплый морской прилив, с ощущением солнца в грудной клетке и крыльев, сотканных из легкого бриза, за спиной. Я вцепилась в светло-голубую футболку, словно без сторонней поддержки не могла устоять на ногах. Илья подхватил меня под бедра и, не отрываясь от моих губ, понес в комнату. Там вместе со мной опустился на диван. За каких-то несколько секунд Краснов умудрился снести все мои барьеры так, что я уже слабо представляла, кто я и где нахожусь. Оттого звонок в дверь особенно сильно резанул по нервам. Я резко подпрыгнула, будто меня застукали за чем-то непристойным, и, кажется, отдавила Илье кое-что важное. Во всяком случае, вскрикнул он вполне болезненно.
За дверью стояла Ольга. Ее заплаканный, несчастный вид прогнал наваждение, навеянное Красновым, и быстро помог прийти в себя.
– Я не вовремя? – подняла она печальный, растерянный взгляд на стоявшего за моим плечом блондина.
Я неловко поправила упавшую лямку летнего платья и со всей строгостью посмотрела на посмевшего пугать моих гостей Илью.
– Все в порядке, Илья все равно уже собирался домой, – с явно покрасневшими от неловкости щеками уверила я подругу, Краснов возмущенно закашлялся.
Взъерошенные светлые волосы Ильи и мой шальной блестящий взгляд выдавали нас с головой, но и отослать Ольгу в ее состоянии я не могла, тем более, к собственному стыду, рассчитывала между делом выведать у той что-нибудь полезное.
– Да, верно, – даже не стараясь быть артистичным, поддержал меня Илья и, шепнув, что теперь я точно от него не отделаюсь, посвистывая скрылся в подъезде.
– Опять этот красавчик, – с натянутой улыбкой оценила подруга. – Вы встречаетесь?
– По работе мне помогает, – не стала я вдаваться в подробности и проводила Ольгу на кухню.
От обеда она отказалась, поэтому я включила чайник. Впопыхах убрала пустую тарелку, оставшуюся после Краснова, и присела напротив подруги.
– Как ты? – совершенно не с того, на мой взгляд, начала Ольга.
Я пожала плечами:
– Вроде барахтаюсь.
– Не представляю, каково это: только вернуть любимого спустя столько месяцев неизвестности, и так быстро его потерять, уже навсегда.
– Он не хотел ничего возвращать, – со вздохом призналась я, на глаза навернулись слезы. – Говорил, что оформит документы и вернется обратно в деревню… – мой голос сорвался. Я жестко потерла лицо, сделала глубокий вдох и продолжила: – Это я, глупая, все на что-то надеялась, рассчитывала: в итоге он передумает. Но знаешь, прошлая жизнь ему стала не нужна. Как и бывшая невеста… Так странно: ты ждешь человека, веришь в лучшее, надеешься и даже находишь его, и вместе с этим как будто не его… Это как в фильмах, где в чье-то тело вселяется чужое сознание. Вот и мы с Мишей вдруг стали чужими…
– И как ты теперь?
– Не знаю, буду просто жить. Что еще остается? – я пожала плечами, взяла вскипевший чайник и разлила кипяток по чашкам, вытащила из закромов печенье, которое не успел изъять за вредоносность Краснов. – А у тебя как дела, как Егорка?
– Егорка – мое солнце, – губы Ольги растянулись в печальной улыбке. – Как хорошо, что он у меня есть. Я каждый вечер теперь прихожу к сыну в комнату, залезаю к нему под одеяло и греюсь об теплое тельце. Только тем и спасаюсь. Олег все время пропадает где-то, со мной не разговаривает почти. На любой вопрос посылает, боюсь, у нас все к разводу идет, – подняла на меня помрачневший взгляд подруга.
– Может, у него проблемы на работе? – пыталась я подбодрить подругу.
– Не-а, – покачала головой Ольга. – Я его заму звонила, осторожно его расспросила, тот уверил, что у них все в полном порядке, не считая пары проигранных тендеров. Я боюсь, что он мне все-таки изменяет, – Ольга перешла на шепот, а потом и вовсе расплакалась: – Скажи, как он может, у нас же ребенок? Я что, так плохо выгляжу? Вроде стараюсь следить за собой, на фитнесс хожу. Я сейчас вешу даже меньше, чем до беременности…
Я поднялась со стула, подошла к подруге, которая на мой взгляд выглядела на миллион и ни центом меньше, и обняла ту со спины, положив подбородок на ее плечо. В отличие от Ольги, я-то точно была уверена, что Самойлову сейчас не до измен, но не могла же я ей сказать об этом прямо в лицо.
47– Ну вот зачем ты сразу о самом худшем? Мало ли какие у Олега причины для плохого настроения? Тем более, он брата совсем недавно похоронил. Может, у него кризис среднего возраста, и человек беспокоится о старости…
– Я разговор подслушала, – убито произнесла подруга. – Олег как раз в кабинете был, а я решила ему туда чай с бутербродами принести, проявить заботу, нужно же отношения как-то налаживать. Так и стояла с подносом под дверью, как дура. Он говорил, что семья, а я – в особенности, ничего знать не должна, угрожал, чтобы соваться в наш дом не смели, в конце даже денег дать обещал и лично приехать.
