под наблюдением. Вы дадите адмиралу Канарису шанс снова показать высокий профессионализм своих сотрудников и выставить разведку СД как дилетантов? Не думаю, что рейхсфюреру это будет приятно. Но с другой стороны, – Маренн пожала плечами, – Эльза очень опытный агент, если ей всё-таки удастся задуманное, то пусть абвер берет провал на себя, мы же не будем претендовать, правда? – она улыбнулась и затушила сигарету в пепельнице. – Во всяком случае, я так понимаю мысли штурмбаннфюрера. Не думаю, что я неправа. Доложите в Берлин, штурмбаннфюрер ждёт этого сообщения. Нас известят, что делать дальше. Но поторопитесь.
– Да, я согласен, – Росслинг раскрыл блокнот и набросал шифровку. – Вы знаете, фрау Ким, на месте штурмбаннфюрера я пригласил бы вас на работу в аналитический отдел. Серьезно, – заметил он.
Встав из-за стола, он нажал кнопку, вызывая помощника.
– Благодарю, Курт, – Маренн отрицательно покачала головой. – Пока что мне хорошо в госпитале. Там моё место, и оно меня устраивает. Смею вас заверить, что штурмбаннфюрера – тоже. Вряд ли он нуждается в моих указаниях и даже помощи. У него много талантливых сотрудников.
– Слушаю, гауптштурмфюрер.
Дверь открылась, в кабинет вошел секретарь Росслинга.
– Немедленно отправьте, – гауптштурмфюрер протянул ему шифровку. – С пометкой «срочно».
– Слушаюсь.
– Вы вернётесь к княжне Шаховской? – поинтересовался Росслинг, провожая Маренн к двери.
– Да, конечно, – подтвердила она. – Я выполнила поручение штурмбаннфюрера в том, что касается госпожи Опалевой, но ещё не совсем справилась с тем, чтобы исполнить просьбу рейхсфюрера Гиммлера, – она улыбнулась. – Касательно самой госпожи Шаховской. Операция прошла успешно, но чтобы воспаление не повторилось, сейчас очень важна послеоперационная терапия и внимательный уход. Так что я ещё задержусь. Кроме того, через штурмбаннфюрера я получила согласие рейхфюрера на то, чтобы эвакуировать госпожу Шаховскую с сестрой из Финляндии в Германию и поместить княжну в клинику Шарите, если ситуация в Хельсинки в результате нападения красных станет критической. В этом случае мне потребуется ваша помощь, Курт. Самолёт для эвакуации предоставит лично рейхсмаршал Геринг, для Маннергейма он постарается. Но организация, аэродром, посадка, как доставить больную. Я уверена, маршал Маннергейм сделает всё от него зависящее, чтобы спасти княжну в тяжелой ситуации, но поддержка с нашей стороны не будет лишней.
– Я получил указание из Берлина оказывать всяческое содействие, – подтвердил Росслинг. – Обращайтесь при первой необходимости. И очень прошу вас, фрау Ким, будьте осторожны. У меня нет оснований сомневаться в лояльности самого маршала Маннергейма и большинства людей из его окружения, все они испытывают вполне определенные чувства к большевикам, отнюдь не положительного свойства. Но в Хельсинки немало и законспирированных красных бандитов. Они ушли на дно после окончания Гражданской войны. Но сейчас, если Сталин нападет, в них снова возникнет необходимость, и это подполье поднимет голову. Не исключены диверсии, провокации. Это пятая колонна, оставленная большевиками ещё в 20-х годах, все эти сторонники финской коммунистической партии, члены Интернационала, очень скользкая и опасная публика. Мы будем, конечно, отслеживать их действия, – пообещал Росслинг. – Но настоятельно прошу, все передвижения согласуйте со мной. Никакой самодеятельности. Старайтесь иметь как можно меньше контактов. Если возникнет необходимость куда-то поехать, я выделю охрану, только наши люди, это надежно. Финнов, настроенных патриотично, – большинство, но кто знает, и в самых элитных их частях могут оказаться скрытые интернационалисты. Так сказать, по убеждениям. Нельзя терять бдительность.
– Я согласна, – коротко ответила Маренн. – Обязательно буду информировать. Обо всём, – пообещала она.
* * *
Екатерина Белозёрская сидела в кафе на улице Алексантеринкату. За стеклом, покрытым мелкими капельками тающего снега, она видела остановку трамвая на Эспоо. Туда по плану, предварительно составленному в Москве, должен был приехать резидент советской разведки в Хельсинки Борис Рябцев. Но время шло, а Рябцев не появлялся. Екатерина Алексеевна уже пила третью чашку кофе. Она понимала – что-то пошло не так. Что?
Безусловно, поезд, на котором Белозёрская должна была прибыть в столицу Финляндии, из-за погодных условий остановился, не доехав до Коуволы, и она оказалась в Хельсинки на четыре часа позже, чем планировалось. Сообщить об этом Рябцеву у неё не было возможности. Но на этот счёт тому заранее были даны четкие указания. В случае, если встреча не состоится вовремя, он должен был появляться на остановке каждый нечётный час, таким образом, даже из-за её опоздания они не могли разминуться.
Поезд прибыл в 11.45, через тридцать пять минут Екатерина Алексеевна уже находилась в кафе, но Ярцев не появился на остановке в 13.00, и вот уже 15.10 – его нет.
Подозрительным было и то, что фактически за ней не было слежки. План, задуманный в Москве, основывался на предположении, что в окружении советского резидента в Хельсинки завелся «крот», как выражалась сама Екатерина Алексеевна, «с нордическим характером», то есть работающий на немцев. Это фактически блокировало деятельность резидентуры, так как вся информация считывалась противником, и положение необходимо было исправлять срочно. Нельзя было допустить, чтобы при возвращении Ярцева в Москву, он привез «крота» в багаже, его надо было стряхнуть здесь.
Но времени оставалось крайне мало. На эвакуацию сотрудников посольства в связи с грядущим началом боевых действий оставалось не более суток. Задумка состояла в том, что, получив информацию о прибытии крупного советского агента, «крот» выдаст себя сам. Он поторопится информировать своих хозяев, и на этом попадется – за всеми сотрудниками на этот краткий период был установлен негласный, строжайший контроль. Выявив «крота», Ярцев должен был принять все меры к его нейтрализации и сообщить об этом, появившись сам или прислав связника, свою жену Зою. Иначе как Эльза узнает, что её миссия выполнена и она может отправляться обратно. Выход также был подготовлен через посольство Швеции, где специально подготовленные люди должны были обеспечить дипломатическое прикрытие. Вернется она через Стокгольм, на границе в Финляндией к этому времени уже вовсю будут идти боевые действия.
Однако Ярцев не появился. Но что настораживало более всего – агенты финской контрразведки тоже. Предполагалось, что за ней будут следить с самого момента появления в Хельсинки. Был разработан план, как она оторвется от слежки, чтобы выйти из игры. Вот только слежки не было – это было очевидно. Появление Эльзы в Хельсинки как будто не заметили. Случайно это не могло произойти. Наружная служба наблюдения должна была бы её вести. Но агентов не было. Екатерина Алексеевна уже привыкла их вычислять безошибочно, на этот счёт у неё накопился богатый опыт. Значит, это уловка. И Ярцев знает о ней, поэтому и не пришел.
Финнам и покровительствующим им немцам, безусловно, известно о том, что она в Хельсинки, но они предпочитают делать вид, что это им безразлично. Ей остается только ждать. Покинуть кафе на Алексантеринкату она не может. У советского посольства нет никаких иных
