а он от неожиданности провел лезвием по моей руке, потекла кровь.
— Зачем ты дергалась? Ты любишь создавать проблемы, и в первую очередь себе, — сказал он, подойдя к ящичку, в котором был маленький чемоданчик, с медицинский инвентарь, в том числе бинт и эластичные повязки.
— Стоит перевязать порез, — произнес он, подойдя ко мне ближе.
— Не трогай меня, — сопротивлялась я.
— Угомонись, я хочу тебе помочь, — проговорил он, и силой перевязал мне руку, продезинфицировав ее спиртом.
— Готово, — сказал он и отошел от меня.
— Тебе надо поспать, спокойной ночи, — пожелал он мне, и отключил свет.
Сам расстелил себе матрац и лег возле меня.
Наступило утро, у меня уже отекало все тело, мне было больно двигаться.
— Привет, будешь есть? — спросил меня Гриша, протянув тарелку с кашей.
— Нет, я не хочу.
— Ты объявила голодовку?
— Нет аппетита, — ответила резко.
— Как хочешь, — сказал он, и выбросил тарелку в урну.
— Почему ты такой? — спросила я его, ожидая ответа. Но он молчал.
— Не задавай лишних вопросов, если хочешь остаться живой. Знаешь, я же тебя действительно полюбил. Ты была такой ранимой и милой девушкой. Мне хотелось тебя защищать и оберегать.
— Однако, ты сам издевался надо мной.
— Маша, я был глуп и молод. Я познал не самую лучшую сторону жизни.
— И не сделал никакого вывода.
— Хватит меня учить жизни. Ты тоже хороша, связалась со студентом.
— Он совершеннолетний, я ничего не нарушила.
— Не хочу об этом говорить. Я надеялся выйти из тюрьмы и снова покорить твое сердце, но тут твоя новая работа и знакомство с ним все испортили.
У Гриши зазвонил телефон.
— Костя твой звонит, скажи ему, что ты ещё жива, — сказал он и принял вызов.
— Маша, любимая, — услышала я его голос.
— Родной мой.
— Ты цела? Я не доверяю им, — с беспокойством произнес он.
— Да. Они ждут выкуп, — я не могла признаться в том, что это Гриша меня похитил.
— Я переведу скоро деньги, и они тебя отпустят.
Я хотела ещё поговорить с ним, но Гриша вырвал телефон и отключил.
— Хватит этих сопливых разговоров.
— Я не сказала ему, что люблю его.
— Я думаю, он это итак знает, — сказал Гриша и отошел от меня.
— Хорошо, что не проболталась где ты, хотя, ты так и не догадалась, что ты в моем подвале.
Как же мне сразу не пришло это место в голову. Он мечтал сделать из него со временем подземный магазин. А я тогда посмеялась над его идеей. Этот дом ему достался от прадеда.
Костя
Всю вчерашнюю ночь я не спал, задремал только под утро. Я переживал за Машу, и вот сегодня она утром мне позвонила, я был рад тому, что она жива и с ней не обходятся там слишком жестоко.
Я ее вызволю из лап этого урода, — подумал я и ко мне в комнату зашел отец.
— Костя, он звонил?
— Да, она мне десять минут назад позвонила, она жива, отец.
— Это самое главное. Она тебе не успела сказать или намекнуть как-то, где они могут быть?
— Нет, он бы не дал ей этого сделать все равно.
— Понятно, она была на машине, когда он ее похитил?
— Да, отец. Машины не было во дворе, когда я приехал к ней.
— Понятно, но я подключил к этому полицию, патруль, если кто — то что — то увидит, сразу же сообщат.
— Я не могу так долго ждать, надо переводить деньги, понимаешь?
— Номер его банковского счета не российский, это азиатский номер.
— И что? У тебя возникали когда-то проблемы с переводом в другую страну?
— Костя, а где гарантия того, что он ее не убьет, как только ты перешлешь деньги?
— А где гарантия того, что он ее не убьет, если мы будем с этим медлить? — похоже, с этим вопросом я его поставил в тупик.
— Дорогой, — зашла в мою комнату Клавдия.
— Да, любимая, — ответил он ей и поцеловал.
— Я понимаю всю серьезность и масштабность проблемы. Знаете, вы не думали, что далеко он не мог ее увести за такой маленький период времени. Что если он ее спрятал в городе? Предположим, в подвале заброшенного дома. Или даже дома, где он сам живет.
— Костя, а ты знаешь, где жил Гриша, она тебе рассказывала?
— Нет, она мне про него практически ничего не говорила.
— Тогда позвони ее матери, — сказал отец, протянув в руки мобильный. Хорошо, что номер матери Маши я знал наизусть.
— Да, — ответила она.
— Это Костя, Лилия Петровна.
— Костенька, как там она? Вы ее уже нашли? Она жива? — сразу море вопросов посыпалось от нее.
— Да, она мне звонила, она жива. Вы можете мне сказать, где раньше жил Гриша?
— Он жил в Загорье, как сейчас, не знаю.
— Возможно, он сейчас находиться там, как вы думаете?
— Не уверена, но могу скинуть адрес, — ответила она.
— Это было бы замечательно. Спасибо за информацию, — ответил ей и бросил телефон, ожидая ее сообщения с адресом.
— Мы должны туда поехать, — оповестил я отца, когда получил адрес — Загорье 20.
— Хорошо, мы поедем. Только возьму пистолет на всякий случай, и вызову наряд полиции.
— Нет, мы не должны так рисковать, поедем без них.
— Но, вы же, — Клавдия не успела договорить, как отец ее перебил.
— Все будет хорошо, родная, — поцеловав ее в щечку, он вышел из комнаты, и я последовал за ним.
— Пистолет я все же возьму, — поставил он меня перед фактом, когда зашел в кабинет, и вытащил из шкафчика пистолет Макарова.
— Хорошо, поехали, — сказал ему, мы вышли из дома, и направились к его машине.
— Удачи нам, — пожелал отец, когда сели в машину и поехали.
Маша
— Что — то, не слишком они торопятся переводить деньги, — сказал Гриша, посмотрев на часы.
— Они переведут, не сомневайся, — успокоила я его, так как была уверена в этом.
— Но это минутное дело, а прошло почти два часа. Может, ты ему позвонишь и напомнишь об этом? — спросил он и уже стал подносить телефон к моему уху.
— Давай ещё подождем, — попросила я, пытаясь оттянуть время. Для чего я это делала, не понимала. Но интуиция подсказывала, что так будет лучше.
— Хорошо, — согласился он и присел на пол рядом со мной.
— Гриша, ты мог бы меня развязать, мои руки затекли, мне больно, — попросила я.
— Ага, разбежался. Мучайся. Мне в тюрьме все больший период времени приходилось сидеть в наручниках, а от железа рукам ещё больнее. Но думаю, что если бы мы хоть как-то пытались с тобой
