— Тебя не учили, что нельзя знакомиться на улице с чужими дяденьками?
— Тебя не учили, что некрасиво не отвечать на звонки?
Подошел вплотную. Но как увидел ее глаза, а в них ураган, чувство ярости от ее поведения в последние дни сменилось совершенно другими эмоциями. А потом она губу закусила, это была последняя капля. Финальная мысль, мелькнувшая в мозгу: «Не могу больше!» Подошел и поцеловал. Ее губы, ее тело через пальто в его руках, ее запах, она вся — это все бьет по оголенным нервам с адовой силой. Это съедающее много дней пламя вырвалось наружу и загасить его просто нереально в данный момент. Ему было по хрен, где они находятся, по хрен, что это ее зачуханный двор и дом. Он потерял ориентацию в пространстве. Расстегнул ее пальто, — проникая руками под теплую ткань, отодвинул шарф и с наслаждением впился в ее шею. Бл*дь, да он готов сейчас понять вампиров, каннибалов и всех остальных упырей, мать их. Он готов был сожрать ее, всю целиком.
Послышался звук подъезжающего авто, фары выхватили из темноты их пару и Поля резко отпрыгнула в сторону, как заяц, попавший под луч света. Сделала еще два шага назад. Медленно осмотрела парня с головы до ног, потом огляделась вокруг так же не спеша, несколько раз очень глубоко вздохнула, пытаясь восстановить дыхание, но видно, ей это не удавалось. Облизала губы и вновь посмотрела на Глеба.
— Я..я… ты как здесь? — самое гениальное, что смог выдать ее воспаленный мозг.
— За тобой, — убрав руки в карманы куртки произнес Глеб, пытаясь унять бешено бьющееся сердце и восстановить дыхалку. Орлов был готов к любому развитию событий: к препиранию с ней, к крикам, к побегу, но не к такому…
Моя третья с ним встреча, и надеюсь последняя. Или боюсь, что последняя
Прошел еще один год.
Рождественская ночь. Рождественский сон. И вновь он.
Я иду быстрым шагом по центральной улице Рима. Прохожих практически нет. Я знаю, что он где-то рядом. Я знаю, что он меня ищет. Я ускоряюсь. На миг останавливаюсь, чтобы убедиться, что оторвалась от преследования, но увы, это не так. Мужчина в черных джинсах, в черном пуловере и в такой же черной куртке быстро приближается ко мне. Я не выдерживаю, срываюсь на бег. Заворачиваю за угол, и вот я уже в Нью-Йорке, бегу к центральному парку. Мне кажется, что если я добегу до Земляничных полей и Мемориала Джона Леннона, я спасусь. Останавливаюсь внезапно. У пешеходного перехода стоит бабушка с палочкой — старенькая, скукоженная. Подхожу, улыбаюсь, беру ее под руку, помогаю перейти дорогу. Она поднимает на меня свои мутные глаза, чуть улыбается, пожимает своей морщинистой рукой мою руку и говорит:
— А ты не беги, девочка, ты присмотрись лучше, — и кивает головой в сторону дороги.
Я перевожу взгляд и вижу его на другой стороне, все в той же черной куртке, в черных джинсах. Даже на расстоянии я чувствую его пробирающий до костей взгляд. Поворачиваюсь к бабушке, но ее нет. Она исчезла.
Он движется ко мне, а я вновь бегу. И вот до парка рукой подать, но он, как и в прошлый раз, настигает меня, кладет мне на плечи руки, останавливая на ходу.
— Полина, да постой же. Ну вспомни же, наконец! Вспомни! Ты меня знаешь!
Сильно сжимает плечи. И опять его эти безумные черные глаза.
Я вырываюсь из сна. Пот течет градом. Меня трясет. В прямом смысле трясет. Я иду в ванную. Захожу, упираюсь дрожащими руками о край раковины. Поднимаю глаза на зеркало и пристально смотрю на свое отражение. Дикий, возбужденный взгляд, мокрый лоб, волосы в беспорядке. Почему? Почему он приходит ко мне? Кто ты, черт тебя дери?! Я тебя не знаю! Не знаю! Я тебя никогда не видела! Сзади меня в отражении появляется он. На этот раз не касается меня, удерживая одним жестким взглядом.
— Вспомни меня!
— Поля! Поля! Что с тобой? Проснись, Поля! — я моргаю несколько раз и вижу в отражении обеспокоенное лицо Славы. Он трясет меня за плечи, пытаясь разбудить. И я действительно стою в ванной у раковины. Вот только я не помню, чтобы я сюда приходила.
Что со мной? Я схожу с ума? Что происходит? Что, черт побери, происходит?
Нервно провела рукой по лицу. Повернулась к мужу.
— Я… мне сон плохой приснился.
— Что за сон?
— Да, так. Я сейчас, ладно? Ты иди пока.
— Точно все в порядке?
— Да, точно.
Слава молча кивнул и вышел из ванной.
Я же повернулась обратно к раковине, боясь смотреть в отражение, открыла кран с ледяной водой, ополоснула лицо, подставила руки под струю запястьями вверх, тем местом, где по венам на предельной скорости бежит кровь. Держала до тех пор, пока практически не перестала чувствовать руки. Это помогло прийти в себя и успокоить бешено бьющееся сердце.
13— За тобой, — услышала я слова Глеба. И от этого какого-то простого слова внутри произошел сбой. Как выключают свет на какую-то долю секунды, а потом внезапно врубают рубильник и все начинает с безумной скоростью загружаться, включаться, мигать. Говорят, что за секунду до смерти перед глазами человека пролетает вся его жизнь. Если это так, то значит что? Это была моя маленькая смерть? Потому что с бешеной скоростью замелькали в голове мысли, кадры, слова из моей никчемной серой жизни. Мне кажется, за какую-то долю секунды я просмотрела ее всю. «Уж лучше с опасным быть, чем с таким, как твой муж», — вдруг вспомнила слова Аньки, сказанные сегодня и, наверное, это был сигнал к действию.
— Это же твоя машина? — указала на тонированный черный внедорожник.
Глеб медленно кивнул, напряженно следя за мной. Я видела, как вздымается его грудная клетка, как трепещут крылья носа от сдерживаемых эмоций, видела этот взгляд тигриный с легким прищуром, пытающийся вычислить следующее мое телодвижение. Черт, да мне кажется, я даже слышала как скрепят его мозги, пытаясь понять, чего от меня ждать.
— Чего стоишь? Поехали.
Ему понадобилось ровно три секунды, чтобы понять смысл моих слов. Быстро открыл дверь с пассажирской стороны, приглашая сесть и все еще ожидая подвоха, но я спокойно залезла внутрь, пристегнула ремень безопасности. Он захлопнул пассажирскую дверь и так же быстро обойдя машину оказался на водительском кресле.
Я вдохнула полной грудью запах дорогого кожаного салона и древесного аромата, его запаха, и это ощущение странным образом отозвалось вибрацией по всему моему телу, сжала руки в кулачки и отвернулась к окну. А в голове: просто не думай, просто сделай это. Не давай себе возможности думать ни о чем. Один раз — это не катастрофа. Ну хорошо, не один, два. Но это как сильный комариный укус, можно не чесать, но будешь все время думать о нем. Дебильное сравнение? Да, дебильное. Но ничего умного мне не идет в голову. Я уж точно не умна, если позволила себе пойти на такое. Глеб же завел двигатель, опустил руки на руль, выдохнул и резко повернулся ко мне. Я сделала вид, что не увидела его движения и упрямо смотрела в окно.
