Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
его замечания».
При всей своей требовательности и взыскательности он был неизменно корректен, доброжелателен и доступен для всех. Следователей по особо важным делам всегда принимал без всякой записи. Любой прокурор управления или отдела мог прийти к нему на прием и изложить свою точку зрения на тот или иной вопрос. Единственное, на чем настаивал Руденко, так это на соблюдении прокурорской иерархии – требовал, чтобы ему докладывали о делах, по которым состоялись решения его заместителей. Роман Андреевич не только уважал и ценил «процессуальную независимость» любого работника, но и насаждал ее, добиваясь, чтобы каждый отвечал за свое решение.
Он был совершенно непримирим, когда дело касалось очищения органов прокуратуры от нечистоплотных работников, злоупотребляющих высоким положением.
До недавнего времени считалось, что, как Генеральный прокурор, Руденко при рассмотрении конкретных дел явно пасовал перед неудержимым напором Первого секретаря ЦК партии Хрущёва.
Однако история хоть и с опозданием, но все же открывает некоторые свои тайны. И мы видим, что Руденко, не боясь, открыто высказывал свою точку зрения.
В 1961 году к длительным срокам лишения свободы за противозаконные операции с валютными ценностями были привлечены Рокотов и Файбышенко. Казалось бы, что на этом можно поставить точку[2].
Однако такой итог судебного заседания не устроил Хрущёва. Наверное, по чьему-то наущению он приказал подготовить указ Президиума Верховного Совета СССР, который бы предусматривал за незаконные валютные операции в качестве меры наказания смертную казнь. Но потом началось непредвиденное. Указу решили придать обратную силу, то есть распространить на деяния, совершенные до его принятия. Именно по этим основаниям приговор суда в отношении Рокотова и Файбышенко был отменен, и дело слушалось повторно. На этот раз судьи знали, что делали, и приговорили Рокотова и Файбышенко к высшей мере наказания.
Что же предшествовало столь стремительному развитию событий и изменению действующего законодательства? Как и где обсуждались эти вопросы? Как в те далекие годы вел себя Р. А. Руденко? Об этом стало известно только сейчас – в 2007 году. Вот что рассказал мне недавно сын Романа Андреевича, Сергей Руденко:
«В тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году состоялся серьезный разговор отца с моей старшей сестрой Галиной. Отец сказал, что на состоявшемся заседании по делу валютчиков Рокотова и Файбышенко Хрущёв потребовал применить к ним высшую меру наказания – расстрел. Это означало придание закону обратной силы. Отец в ответ заявил, что он с этим не согласен и он лично не даст санкцию на такую меру, так как это противозаконно.
„А вы чью линию проводите – мою или чью-нибудь еще?“ – спросил Хрущёв. „Я провожу линию, направленную на соблюдение социалистической законности“, – ответил отец. „Вы свободны“, – сказал Хрущёв.
После этого с Хрущёвым у отца долго не было никаких контактов, и он ожидал отставки в любой момент. И вот одним из вечеров, после ужина, он пригласил к себе в кабинет Галину и, все ей рассказав, попросил ее, чтобы она, когда я вырасту (а было мне тогда десять лет), объяснила реальные причины его возможной отставки.
Однако все сложилось иначе. На проходящей спустя два или три месяца сессии Верховного Совета СССР Хрущёв вдруг опять обратил внимание на отца, попросил его подняться и, ссылаясь на упомянутый случай, поставил его в пример всем присутствующим как человека, принципиально отстаивающего свои взгляды».
Многие современники, хорошо знавшие Романа Андреевича, отзывались о нем как о действительно «государственном человеке». Но даже явные достоинства, большие заслуги и то, что он был вхож к Первому секретарю ЦК КПСС Н. С. Хрущёву, не гарантировали Руденко безоблачной карьеры. Теперь интриги вокруг Руденко начал плести заведующий отделом административных органов ЦК КПСС Н. Р. Миронов. Над Романом Андреевичем вновь сгустились тучи…
Первая публичная стычка Руденко и Миронова произошла во время открытого партсобрания работников Прокуратуры СССР, сразу же после принятия Программы КПСС. Миронов тогда резко выступил против Руденко, что в то время значило очень многое.
Партийное руководство страны тогда поставило совершенно авантюрную задачу – в кратчайшие сроки ликвидировать преступность. За сверхбыстрое решение этой «эпохальной» задачи рьяно взялся Миронов, а подыгрывал ему тогдашний министр внутренних дел Щёлоков. Победить преступность одним махом можно было только путем сокрытия преступлений. Но этому мешали работники прокуратуры, в первую очередь Генеральный прокурор, требовавший от своих подчиненных регистрации всех преступлений.
Миронов многое успел предпринять: открыто критиковал Руденко, подготовил почву для смены Генпрокурора в ЦК и даже внедрил в заместители Романа Андреевича своего ставленника – М. П. Малярова, которого прочили на главное место. Но ход событий резко изменился. 19 октября 1964 года Миронов погибает в авиационной катастрофе, а за несколько дней до этого, 14 октября, на заседании Пленума ЦК был освобожден от должности Н. С. Хрущёв. Центральный Комитет теперь возглавил Л. И. Брежнев, с которым у Руденко были неплохие отношения.
В те годы любое слово не только главного партийного вождя, но любого члена Президиума ЦК или политбюро было законом. Однако Роман Андреевич, несмотря на свою дипломатичную натуру, уже тогда поднимался до открытых возражений.
Во времена Брежнева развернулась настоящая битва за следствие. Право прокуратуры расследовать уголовные дела ставилось под сомнение. Особенно усердствовал в критике министр внутренних дел Щёлоков, добивавшийся передачи всего следствия в МВД. Большой поддержки он не получил и наконец поставил вопрос в урезанном виде – передать в подследственность МВД хотя бы дела несовершеннолетних. На свою сторону он заранее склонил Леонида Ильича, и тот неожиданно для всех вынес предложение Щёлокова на заседание политбюро. Над головой Романа Андреевича опять грянул гром.
Руденко не мог не знать об особых, дружеских отношениях Брежнева и Щёлокова. Однако в ходе заседания Роман Андреевич пошел ва-банк – решительно и аргументированно выступил против предложения Щёлокова. Стоит ли удивляться, что «бунт» Генерального прокурора никто из членов Политбюро не поддержал и все, даже сочувствующие, послушно проголосовали за то, что предложил генсек.
Но авторитет Руденко был столь велик, что его выступление не осталось без последствий. Сознавая, видимо, неловкость ситуации, Брежнев развел руками и сказал, как бы извиняясь перед Руденко: «Вот видите, Роман Андреевич, никто вас не поддерживает» – и добавил еще несколько слов о том, как Политбюро уважает и ценит Генерального прокурора.
Старожилы прокуратуры приводили много и других примеров, когда Руденко проявлял характер. Делясь своими воспоминаниями о Романе Андреевиче, заведующий кафедрой криминалистики, психологии и уголовно-исправительного права Московской государственной юридической академии, почетный работник прокуратуры, государственный советник юстиции 3-го класса, профессор Владимир Евгеньевич Эминов рассказывал мне, что, когда он работал в ВНИИ прокуратуры СССР (1963–1980),
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
