— Тедди подслушал разговор между епископом и деканом. Он проходил мимо кабинета епископа, дверь была приоткрыта. Тедди расслышал имя Джеймса, остановился и… узнал, что Джеймса обвиняют в связях с французами, причем весьма давних. Якобы Джеймс передавал им стратегический анализ кампаний Веллингтона и информацию о численности и передвижении войск, которую выспрашивал у солдат. Когда один из дьяконов предупредил епископа, тот сначала отмахнулся. Но дьякон вернулся с доказательствами… короче говоря, епископ заявил, что нужно отнестись к делу со всей серьезностью и провести расследование. Больше Тедди ничего не удалось услышать, потому что в коридоре появился дьякон Хэмфриз, тот самый, что навлек подозрения на Джеймса, и ему пришлось уйти. А Хэмфриз направился к кабинету — возможно, чтобы рассказать епископу все подробности.
При упоминании имени Хэмфриза Джеймс словно окаменел. Клэрис сразу насторожилась:
— Кто такой Хэмфриз?
Джеймс поморщился.
— Еще один ученый… вернее, будущий. Он также специализируется в военной стратегии.
— Значит, он человек понимающий, — заключила Клэрис.
Джеймс снова поморщился.
— Много лет назад я и Хэмфриз претендовали на членство в историческом обществе.
— Так он твой соперник! — воскликнул Джек.
— К сожалению, Хэмфриз считает именно так, — вздохнул Джеймс.
— Все еще? — удивилась Клэрис. — Но это было более двадцати лет назад!
Джеймс посмотрел на нее с грустью.
— Когда я работаю над новым исследованием и приезжаю в Лондон, останавливаюсь в епископском дворце. Епископ всегда интересовался моей работой, а это значит, что Хэмфриз тоже о ней узнавал, что крайне его раздражало. Видите ли, у него нет помощников и дополнительных доходов, — он вынужден зарабатывать на жизнь службой и у него остается мало времени для научных занятий.
— Поэтому он тебя ненавидит, — заключила Клэрис.
— Боюсь, что так, — встревожено пробормотал Джеймс.
Джек выпрямился.
— Несмотря на все расследования, нам следует узнать подробности обвинений, выдвинутых Хэмфризом.
— Тедди, должно быть, уже успел узнать что-то новенькое. Уверен, что он пытается…
Глаза Энтони закрылись. Голос слабел с каждой секундой.
Переглянувшись с Джеком и Джеймсом, Клэрис погладила раненого по руке.
— Вам больше не стоит ни о чем беспокоиться. Вы выполнили просьбу брата, а остальное предоставьте нам. Скоро Коннимор принесет вам бульона.
Она отодвинула стул и встала, вынудив мужчин последовать ее примеру.
Однако Энтони открыл глаза и почти нежно улыбнулся:
— Вы Клэрис? Тедди сказал, что вы будете здесь. Возможно, вы меня не помните. Я еще учился в школе, когда вы… уехали. Но Тедди просил передать привет.
Клэрис втайне удивилась. Она привыкла, что если Джеймс — паршивая овца в семье, то она совсем пропащая. Однако она улыбнулась и наклонила голову.
— Спасибо. А теперь поспите.
Все трое покинули комнату. Но Джек задался, вопросом, правильно ли понял смысл разговора между Клэрис и Энтони. И Тедди, и Энтони, очевидно, прекрасно отнеслись к Клэрис, чего та не ожидала. Насколько же далеко зашел ее разрыв с семьей? Ясно, что она привыкла к равнодушию и враждебности родственников и не слишком стремится общаться с ними.
Они спустились вниз, и Клэрис остановилась у двери гостиной. Ее примеру последовал Джеймс. Джек оставался внешне невозмутимым, хотя в душе росло странное беспокойство.
В этот момент раздался звон колокольчика. Хоулетт величественно прошествовал к порогу и открыл дверь. На пороге стоял Диккенс, конюх Джеймса.
— У меня срочное дело к хозяину и леди Клэрис, — объявил он.
Хоулетт отступил. Клэрис, Джеймс и Джек подошли ближе.
— Что за дело, Диккенс? — обратилась к конюху Клэрис.
Диккенс поклонился хозяевам.
— Миледи, милорд, сэр, меня послал Макимбер. Из Глостершира приехал декан и ожидает в гостиной. Он не останется ночевать, но хочет поговорить с вами и просит немедленно прийти.
Стоя рядом с Джеймсом, Джек почувствовал, как минутная нерешительность друга сменилась обреченностью.
— Спасибо, Диккенс, — вздохнул он. — Я сейчас приду.
Он хотел протиснуться мимо Клэрис, однако та схватила со столика шаль и накинула на плечи:
— Я с вами.
— Мы все пойдем, — улыбнулся Джек. — Разумеется.
Она чуть поколебалась, потом кивнула и последовала за Диккенсом вниз по аллее.
— Боюсь, Джеймс, тебе придется следовать настоятельным желаниям епископа, — бормотал декан Холлиуэлл, благочинный, представляющий епископа Лондонского, стараясь не встретиться взглядом с Клэрис. — Ты должен оставаться в Эвнинге, в своем приходе, пока не будет завершено расследование.
— Все обвинения в его адрес — вздор, — объявила Клэрис высокомерно-осуждающие тоном. — Но если епископу угодно настолько неверно судить о преданном слуге церкви и страны, чтобы этим обвинениям доверять, очевидно, что Джеймс — единственный, кто способен их опровергнуть.
Декан Холлиуэлл, сидевший в кабинете Джеймса, осторожно наклонил голову в ее сторону:
— Дело обстоит таким образом, что…
— Что я считаю все происходящее величайшей несправедливостью, — процедила Клэрис, пронзая несчастного декана свирепым взором. — Вряд ли может считаться справедливым то обстоятельство, что мой кузен даже не знает сути выдвинутых против него обвинений и не имеет возможности защитить себя!
Декан судорожно вздохнул.
— В подобных делах, леди Клэрис, у церкви имеется свое судопроизводство.
Лицо Клэрис словно окаменело. Но прежде чем она успела поставить декана место, вмешался Джек.
— Возможно, — бесстрастно произнес он, — нам удастся услышать от вас подробности этого судопроизводства?
Как он и надеялся, декан Холлиуэлл был счастлив сделать все, что угодно, в надежде умилостивить разгневанную особу, сидевшую справа от Джека.
— Полагаю, в первой инстанции дело выслушает сам епископ, в своем дворце. Но процедуры те же самые, что и в обычном суде. Будут назначены обвинитель и защитник.
— И кто эти индивиды? — сухо осведомилась Клэрис.
В голосе ее чувствовался холод.
— Насколько я понял, обвинителем будет дьякон, который и обратил внимание епископа на неблаговидные поступки Джеймса.
Клэрис открыла рот, вне всякого сомнения, собираясь высказать свое, не слишком лестное, мнение о дьяконе Хэмфризе, но Джек едва успел вмешаться.
— А защитник? — поинтересовался он.
— Другой дьякон, по имени Олсен, — объяснил декан, явно благодарный Джеку за своевременное вмешательство. — Насколько я понял, декан Сэмюеле сам хотел защищать Джеймса, однако епископ решил, что столь горячая поддержка его главного советника будет несвоевременной.
