*
Где-то в Питере.
Высокий украшенный позолоченной лепниной потолок ловил отражённые от стен голоса.
— Ну и что ты думаешь насчёт мальчишки? — чем-то шурша, спросил первый голос.
— Не знаю. Вроде всё чисто, но иной раз пробивается из него нечто такое… — заговорил второй голос.
— Какое? — хмыкнул, перебивая, первый голос.
— Не могу сказать. Что-то неправильное, неестественное.
— Ну ты меня извини… — хмыкнул первый. — Необученный одарённый с такими ресурсами просто обязан вызывать подобные ощущения. Было бы странно, не будь в нём этого…
— Может быть. Но то, что от него исходит, не имеет отношения к силе, это скорее что-то личностное… Не знаю, как сформулировать, — замялся второй и после паузы добавил. — Душа у него тёмная… Будто он неживой…
— В смысле неживой? Мертвяк, что ли? — всполошился первый.
— Нет, что ты… Душа у него… Такая… — замялся второй, подбирая нужный эпитет. — Пустая, вроде как неживая…
— Да бог с ней, с душой, главное, чтобы боец получился хороший, — отрезал первый. — Когда он возвращается в школу?
— С завтрашнего дня.
— Почему так быстро? Они что, решили его прямо в школе подтягивать?
— Насколько я знаю, он уже нагнал отставание и вроде как по некоторым дисциплинам ушёл далеко вперёд…
— За месяц?! Полгода за тридцать дней? — резко повысил тон первый. — Как это может быть? Он же совсем «сырой» был…
— Не знаю. Таковы факты.
— Ясно. Бог с ним, с обучением, — немного успокоившись, произнёс первый, — мне нужно, чтобы этот парень стал нашим, в лепешку расшибись, но сделай всё для этого!
— А если Бельский вмешается? Он-то считает, что пацан уже у него в кармане…
— Не вмешается. Постарайтесь действовать тихо и аккуратно. Чтобы это был его выбор. В крайнем случае, я повторяю, в крайнем, просто уберите парня. Такая фигура на доске должна быть либо с нами, либо не быть вообще! Это понятно?
— Так точно. Я всё понял…
И голоса стихли.
* * *
Времени после того, как началось обучение по индивидуальной программе, у князя не было от слова совсем, весь его день был расписан буквально по минутам, благо, что оставалась ещё ночь, на неё администрация школы расписание пока не наложила.
Поэтому с девяти вечера и до семи утра Алекс мог делать всё, что ему угодно, деля эти десять часов между чтением необходимых книг, сном и своей подружкой, той самой медсестричкой, оказавшейся полной тёзкой, не считая фамилии, конечно, княгини Ольги Бельской.
Ольга Константиновна Гладких, так звали девушку. Старше физического тела Алекса на четыре года, барышня оказалась довольно искусна в любви, хотя князь, не обладающий совершенно никаким опытом на этом фронте, мог и ошибаться.
Сама же княгиня, за исключением того конфузного посещения, больше не заходила, зато навёрстывал Юрий, появляясь почти каждый день, а один раз даже привёл с собой наследника, ненадолго, правда, но сам факт появления Алексея очень порадовал Алекса.
Прожив таким образом почти целый месяц, князь сильно продвинулся в обучении, и чем больше он узнавал, тем больше понимал, насколько однобоким было его самообразование, даже учитывая почти бесконечную практику.
Понятно, что такой дисбаланс отражался на его успехах: с лёту хватая всё, что касалось боевой магии, — что естественно, учитывая его никуда не девавшиеся знания, — он откровенно «плавал» во всём остальном.
Причём примерно после недели учебы его учителя заспорили о том, на какую стихию сделать упор, ведь за что Алекс ни брался, со всем превосходно справлялся. Огонь, вода, воздух, земля — все четыре стихии полностью отвечали ему взаимностью. Конечно, до универсала он пока не дотягивал, но все понимали, что это лишь дело времени, пройдёт пара лет, и мальчик легко заткнёт за пояс своих учителей, включая и самого директора, Эдуарда Константиновича Бельского.
В связи с этим, — а слухи распространялись со скоростью света, — представители возглавляющих рейтинг влиятельности фамилий вовсю готовились побороться за такой ценный кадр, способный значительно усилить влияние семьи и упрочить её положение перед императором.
И надо сказать, что такая возня, особенно в свете последних событий, полностью устраивала Алекса.
Воспитанный нянькой, он как сейчас слышал её слова:
«Помни, Сашенька», — говорила она, обычно перед сном, после рассказанной на ночь сказки. — «Тварь пряталась на груди у твоего отца, вот только не смог он раскусить гадину…»
Но маленького Сашеньку тогда совершенно не интересовала её болтовня, более того, он просто не понимал, о чём речь, и, что естественно, не уточнял, кто же, по мнению няньки, был пресловутой гадиной.
В дальнейшем, и в живом своём теле, и уже будучи личом, он пытался добраться до правды, но безуспешно, единственное, что ему удалось узнать, это тот факт, что заказчики, или хозяева предателя, родом из Туманного Альбиона.
Конечно же, первыми под подозрение попали входящие в ближний круг тогда уже императора, а сейчас ещё наследника, но понять, чем же могли купить настолько влиятельную семью, или отдельного её представителя, Алекс пока не мог. Знал только, что это вряд ли были деньги или какие-то другие материальные ценности, ведь если взять суммарный капитал пятёрки, то он был в разы больше стоимости самого Альбиона, включая все его колонии.
Шантаж? Но тут тоже вопрос, что такого могли узнать бриты, что человек обрёк свою страну и народ на тотальное уничтожение?
И как князь ни крутил в голове всевозможные варианты, — а времени для анализа у него было предостаточно, — никакого разумного объяснения случившемуся не находил.
Но и не верить тому, о чём говорила нянька, тоже не мог. Ведь она вынянчила не только его, а ещё и императрицу, мать Алекса, и та относилась к ней лучше, чем к родной матери, всю свою жизнь делясь самым сокровенным. Это именно она передала князю амулет, благодаря которому он сейчас здесь.
Алекс прекрасно помнил, как, стуча по холодной груди Борьки, сжимал в ладошке подарок няньки, не решаясь попросить о помощи. Да и потом сколько раз он ходил по грани, но до последнего берёг этот символ прошлой жизни. Сказать, что он прямо так сильно верил, что тот поможет, не скажешь. Уж больно слабый магический отклик исходил от оберега. Но знал, что нянька не могла обмануть, дать пустую надежду…
Теперь-то Алекс понимал, попади он сюда пятилетним юнцом, да и постарше, шансов не то что повлиять на ситуацию, шансов выжить было бы гораздо меньше, если бы они вообще были.
Даже теперь, с не одной сотней прожитых лет за спиной, он не знал, как именно будет искать предателя в окружении отца, но в том, что делать это лучше, находясь среди возможных подозреваемых,
