— Может быть, это не ребёнок, а карлик? — спросил я.
— Возможно, — усмехнулся Холмс. — Но скорее ребёнок. Они всё же чаще промышляют воровством в этом городе, чем карлики. Мальчик лет восьми-девяти. Или старше, если слишком мал для своего возраста. Достаточно маленький и худой, чтобы протиснуться между прутьями решётки.
— Ожерелье украл мальчишка? — тихо пробормотал Форрестер.
— Ребёнок здесь был. Так что, вполне вероятно, он и вор. Он оставил отпечаток ботинка, когда забирался в комнату. Он пролез сквозь решётку в окне и сначала встал на одну ногу. — Холмс продолжил осматривать комнату.
Я вспомнил небольшую книгу, которую читал много лет назад, когда учился в университете. Это были «Мемуары Роберта Блинко», написанные Джоном Доэрти. Там подробно рассказывалось, как ужасна жизнь осиротевших и брошенных детей в Лондоне. Разумеется, я видел беспризорников. Внештатники Бейкер-стрит по большей части были бездомными. Но я не обращал на это особого внимания. Думаю, мне должно быть за это стыдно. Из той книги я впервые узнал, как они живут на самом деле. В основном им приходилось искать себе заработок прямо на улице. Многих правительство отправляло в работные дома, и они начинали трудиться, едва научившись ходить. Девочки устраивались горничными к богатым людям. Часто их отправляли в магазины или на ткацкие фабрики, где делают сукно. Мальчики шили одежду или обувь. Все эти дети работали помногу часов, а платили им ничтожно мало. Ребята, которые работали на спичечных фабриках, часто заболевали некрозом челюсти из-за постоянного контакта с фосфором. Те, кому повезло ещё меньше, жили на улице. И зарабатывать им приходилось самыми порочными способами.
В последнее время ситуация немного улучшилась. Вышел закон о бесплатном школьном образовании. Но многие дети всё равно живут в невероятно тяжёлых условиях. Настолько тяжёлых, что некоторым проще пойти на преступление. Лучше обчистить несколько карманов или влезть в чей-то дом, чем двенадцать, а то и четырнадцать часов работать на фабрике.
— Ну вот же! — пробормотал Холмс.
Он наклонился, засунул руку под комод и достал что-то маленькое, кажется камень.
— Что это? — спросил Лестрейд.
— Маленький кусочек стебля с шипом.
— У вас растут розы, мистер Форрестер? — поинтересовался Лестрейд. — Я не видел их перед домом.
— Нет, у нас нет роз. Но на заднем дворе вдоль забора растёт ежевика. Она тоже колючая.
— Значит, пора пойти осмотреть двор, — произнёс Холмс.
* * *
Виггинс решил пройтись до офиса пешком, а деньги на экипаж оставить себе. Однако сначала он направился в другую сторону. Он шёл довольно долго, пока не очутился в бедном районе. Эти мрачные, жалкие улицы и серые кирпичные дома с неприглядными дверями были хорошо знакомы Виггинсу. В маленьких квартирках ютились несчастные, которые что есть сил пытались заработать, чтобы не умереть с голоду. Многие стали закоренелыми преступниками.
Начинал накрапывать дождь. В хорошую погоду здесь слонялось немало всякого сброда. Одни распивали в переулках или на ступеньках домов, другие обсуждали что-то друг с другом, может быть, планировали очередные тёмные дела. Но сейчас моросило, и улицы были пустынными.
Виггинс на всякий случай держал в кармане пистолет, когда заглядывал сюда. Здесь жила Марта Карсон, вдова его сводного брата. Одиннадцать месяцев назад она потеряла мужа и осталась одна с четырёхлетним сыном. Виггинс понимал: его приличная одежда может привлечь чьё-то внимание и они вполне могут решить, что у него есть чем поживиться.
Дом, где жила Марта, был похож на остальные. Угрюмый, покрытый слоем сажи, он казался грязным серым пятном и, как и другие, находился в очень запущенном состоянии.
Как всегда по дороге сюда, Виггинс размышлял о том, как несправедливо, что дети растут в такой нищете. Однако он как никто другой знал, что это выпадает на долю слишком многих.
Он устроился на работу в фирму Форрестера совсем недавно и старался накопить как можно больше, чтобы Марта и её сын смогли наконец перебраться в место получше. Сам он жил в совсем маленькой квартирке, где едва хватало места. Чтобы выходило дешевле, он снимал её пополам с другом, поэтому не мог предложить Марте жить там. Получение места у Форрестера стало большой удачей. Зарплата была гораздо выше, и, если будет справляться со своими обязанностями, он мог рассчитывать на повышение. С того момента, как брат умер, он ограничивал себя во всём и собирал деньги на то, чтобы Марта с сыном могли жить в лучших условиях. Теперь можно больше не копить.
Он вошёл в коридор, который проходил насквозь через всё здание. В конце виднелась задняя дверь. Она была приоткрыта, и в коридор пробивался серый свет пасмурного дня. Виггинс знал, что замок на этой двери сломали уже давно. Справа находилась узкая лесенка. Он поднялся по ней на самый верх, где располагались наиболее дешёвые квартиры. Стены выглядели обшарпанными, но были довольно чистые.
Он постучал в последнюю дверь, и Марта с улыбкой впустила его. В её маленькой квартирке царила чистота и мебель была хотя и подержанной, но ещё крепкой. На столе в кухне стоял большой таз с мыльной водой, рядом лежало грязное бельё. Марта извинилась, что сесть некуда.
Виггинс почувствовал к ней острую жалость. С тех пор как её муж умер, она так привыкла работать с утра до ночи, что уже не представляла себе другой жизни. Марта была крохотной, хорошо сложенной женщиной с приятным лицом, в прошлом настоящей леди. Но после смерти мужа ей пришлось обеспечивать себя и своего маленького сына самой, и она не могла себе позволить даже приличной одежды. Недалеко от её дома находилось два питейных заведения, и она работала там прачкой. И вот как раз сейчас ей нужно было стирать для одного из них.
— Вам больше не придётся этим заниматься, Марта, — сказал ей Виггинс.
Марта подошла к столу:
— Мне кажется, я должна это сделать в последний раз. Мистер Эллисон, хозяин паба, всегда был очень добр ко мне. Он постоянно давал мне работу, когда я просила, и всякий раз очень щедро платил. Завтра он найдёт другую прачку.
Её сын Уильям сидел на продавленном диване у стены в комнате рядом с кухней и рисовал мелом на доске.
— Здравствуйте, дядя Чарли! — крикнул он из комнаты.
— У меня отличные новости, — повысив голос, сказал Виггинс. — Я снял хороший дом за девять фунтов в месяц.
В глазах Марты появились слёзы:
— Это… просто прекрасно… Не могу поверить!
— Совсем скоро вы отсюда уедете, Марта, — продолжил Виггинс. Он вынул из кармана старинную мексиканскую игрушку, лестницу Иакова, и протянул ей. — Это для Вилли. Нашёл её в магазинчике Лоутера на Стрэнд-стрит. Скажите ему, что это вы её купили.
Марта положила игрушку в карман передника и улыбнулась.
— Мне нужно идти, — заторопился Виггинс. — Меня ждут в офисе. Я вернусь завтра.
