— Я могу лишить тебя магии, — сделала она новую попытку.
— И тогда за мной даже Аркейн охотиться не станет, — оскалился я в ответ. — Ведь это одержимый угрожает миру, а если я таковым быть перестану, то и на хрен окажусь никому не нужен.
— Тварь!
Она замахнулась, чтобы ударить меня по лицу, но вместо этого ладонь коснулась костяной маски, дублирующей созданную Салэм.
— Приятно познакомиться, тварь. Я — простой предприниматель с Земли, — держа ее за запястье, со смехом ответил я. — За то, что ты подняла на меня руку, я потребую дополнительной компенсации. Хочешь продолжать переговоры?
Ченгер временно для меня недоступен, однако способность демона Злобы никуда не делась. И то, что я сдерживал его ярость до этого момента, совершенно не значило, что меня невозможно вывести из себя.
— Я жду ответа, — легко ломая сопротивление богини, напомнил я через пару секунд затянувшегося молчания.
Мархана выдернула руку из моих пальцев и растерла запястье, будто я мог действительно причинить ей вред. Отступив на шаг, она прижалась спиной к по-прежнему застывшему статуей Хэммету, глядя на меня с неприкрытой ненавистью.
— Что еще ты хочешь получить от меня, Киррэл? — спросила богиня недовольным тоном.
— Культ — только начало, Мархана. Также мне нужны знания по созданию этерния, и не после мифического визита в Катценауге. Ты прямо сейчас мне все поведаешь. А чтобы у тебя не возникло соблазна меня обмануть — пока я не удостоверюсь на практике, что предоставленные тобой знания можно использовать, я и пальцем не пошевелю для помощи Аркейну.
Она хмыкнула, но теперь в ее взгляде добавилась капелька уважения. Взгляд богини, даровавшей мне вторую жизнь, таким я еще не видел. Обычно она смотрела на меня с насмешкой, как смотрит умудренный возрастом старик на неразумное дитя.
— Это все? — уточнила она.
— Нет, — покачал головой я. — Это на Земле, когда мы с тобой договаривались впервые, я понятия не имел, во что ты хочешь меня втянуть. Теперь же мне стало ясно, как сильно ты хотела обвести меня вокруг пальца. В этом, конечно, только моя вина — я тебе тогда не поверил и согласился чисто из любопытства. Однако с этого момент наши отношения изменятся, Мархана.
— Каким образом?
— Все очень просто, ты отдашь мне свою магию, — пожал я плечами.
— Хочешь, чтобы я перестала существовать?!
— Вот мы и нашли твое слабое место, — улыбнулся я. — А я все думал, за счет чего выживает богиня, которую никто не почитает. А оно вот как, оказывается. Питаешься чарами людей, да? Полагаю, заявление, что ты дала людям магию — не совсем правильное, верно? Ты не дала им магию, ты позволила им подпитывать себя с помощью колдовства, которое творится в Эделлоне.
— Ты слишком самонадеян, если считаешь, что от меня так просто избавиться!
— Зато это прекрасно объясняет, почему чары Хибы работают по совершенно другим принципам и не складываются с классическими заклинаниями Эделлона. Он ведь такой же паразит, как и ты, только методы у него немного иные.
Улыбаясь, я прошел к креслу и уселся за лабораторный стол. Мархана осталась на своем месте, издалека наблюдая за мной. Я же просто переводил дух, стараясь не показывать, как на самом деле отношусь к этой догадке.
По-хорошему, какая мне разница, чем питается Мархана? Я не соврал, кроме собственной жизни меня мало что беспокоит. Да, в теории богиня способна испортить мне жизнь и сделать это в любой момент. Вот только я не собираюсь с ней бороться, в конечном счете, я и без всякого дара смогу неплохо устроиться в этом мире. Как бы то ни было, магия у меня чуть больше года, а до того я почти полвека жил без нее.
— Итак, я жду знания о культе, ваша божественность, — напомнил я ей.
Время, конечно, не шло для нас обоих. Однако это не значило, что я намерен торчать в этом заторможенном мире вечность. Да и, чего скрывать, если Хэммет сообщит кому-либо об одержимом, за мной начнется охота. Убить и спрятать труп я не смогу — дознаватель постарался, чтобы у нашей встречи были свидетели, и рано или поздно, но ко мне придут с вопросами другие члены Аркейна.
Но и бросать свою жизнь в Фолкбурге я не собирался. Бежать навстречу приключениям — это не для меня. Любому путешествию я предпочту комфорт и звонкую монету, а потому и рваться на подвиги не хочу.
— Тогда смотри и запоминай, Киррэл «Чертополох»! — торжественно произнесла Мархана, поднимая руку с растопыренными пальцами.
Она в мгновение ока переместилась вплотную ко мне и ее пальцы, казалось, вошли мне прямо в череп. Я чувствовал, как закипает мозг, перед глазами померк свет, а во рту стало солоно от крови.
* * *
Катц, столица Катценауге. Ночь Катаклизма.
Гулкие шаги разносились по пустому коридору. Второй принц стремительно приближался к лестнице в подвал, сердце страны, где до этого дня пытался развить свой крошечный дар, надеясь, что близость к агрегату, собирающему эфир, позволит расширить предел магии. На молодом лице двенадцатилетнего мальчишки кожа быстро меняла свой цвет, а по щекам текли слезы. Обида была столь явной, что не заметить ее стало невозможно.
Сегодня отец объявил, что правителем Катценауге ему, второму ребенку, никогда не стать. Слишком слабый магический дар. Несмотря на молитвы Мархане, покровительнице волшебства, несмотря на огромные жертвы… Увы, править страной чародеев не может слабосилок — его просто сметут другие рода, и династии величайших магов придет конец.
Глотая слезы обиды, второй сын шагал по коридору, ничего не видя перед собой и не особо пытаясь разглядеть, видит ли его кто-то сейчас из придворных. Но даже если и так — пусть смотрят! Он все равно уже признан никчемным, никому не нужным, отброс, инвалид, бездарь…
— Ваше высочество, — голос прорезался сквозь пелену отчаянья, и принц вскинул голову, пытаясь смахнуть слезы и разобрать, кто посмел остановить его. — У вас что-то стряслось?
Этого человека он толком не знал. Да и вряд ли кто-то бы мог в Катценауге заявить, что действительно знает посланца с другого материка, прибывшего с помощью неизведанной магии на континент.
Способности посланца далекого Шоссермахта произвели настоящий фурор среди образованного общества Катценауге. Обладая всеми дарами Марханы, Эсхил Бар мог колдовать по каким-то совершенно новым законам. Именно с помощью этой, ранее не встречавшейся силы, он сумел преодолеть пространство, в мгновение ока переместившись со своего континента прямо на центральную площадь столицы.
— Прошу меня простить, ваше высочество, — низко поклонился этот посланец неизвестной империи, — я все еще плохо ориентируюсь в ваших порядках и законах. Но, вероятно, я смог бы вам чем-то помочь?
Говорил он безо всякого акцента, будто всю жизнь прожил в столице. И это тоже было поразительно — ведь когда Бар переходил на свое родное наречие, никто не мог и представить, что на таком языке возможно общаться.
