Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
беду. Какое-то особое служение ожидало Степана. Голос звал его вперёд.
Далеко обоз уехал от городища: не сыскать теперь Степана купцу. Они остановились на отдых ближе к ночи, развели костёр. Помощники хозяина распрягли лошадей. В небольшом озерце юноша смыл грязь и постирал одежду. Ни минуты он не думал о будущих трудностях. Господь даст нужное в свой час, а странник подскажет, если Степан споткнётся на пути.
— Зачем тебе в монастырь-то, парень? — Щуря глаза, торговец развлекал себя разговором возле костра.
А правда, зачем? Степан и не искал ответа после встречи с давним знакомым, велевшим ехать в иные места.
— Благословение получить. — Внезапное знание озарило ум. — Скит буду строить.
Погладил рыжеватую бороду хозяин обоза. Как-то сочувственно поглядел на спутника не понимая.
— Зачем же тебе, такому молодому да ладному жизнь свою иссушать в молитвах и одиночестве?
— Человек никогда не бывает один. Вокруг нас жизнь. Мир с нами. — Задумавшись, Степан долго смотрел на огонь, искры поднимались и улетали в черноту.
Он точно знал, о чём говорит, но не до конца понимал, откуда приходят слова. Стальной стержень в самой его сути удерживал силу, будто веретено с накрученной тугой нитью. Казалось, что Степан на многое способен, но не ведает до конца возможного.
— О, тебе правда в монастырь надо, — захохотал торговец.
Расположились они для сна, а утром снова отправились в путь. Так довёл окрылённого Степана зов до Троицкого монастыря.
Хорошее это было место, светлое и простое. Без тревоги юноша ступил на монастырский двор. Прежде всего помог разгрузить мешки с провиантом и скарбом хозяину обоза. А тот замолвил за Степана доброе слово, шепнул настоятелю, что молодой путник пришёл с особым делом.
Игумен Илия со стороны наблюдал за работой Степана. Затем подозвал к себе.
— Остаться хочешь? — Строго поглядел на юношу с высоты немалого роста.
— Если позволите, — с готовностью поклонился тот, но без подобострастия и не принижая себя, чем пришёлся по душе Илие.
— Звать как?
— Я бы желал принять иное имя, — пришлый был серьёзен. — Серафим имя моё теперь.
Ничему не удивлялся игумен Илия. Многие люди приходили к нему, некоторые оставались среди братьев, кто-то жил и работал на благо монастыря. Знавал он и иных гостей.
Размышляя, коснулся светлого перстня на пальце — у каждого была своя цель. Иногда Илия забывал за нелёгкими делами, откуда и зачем пришёл сам. Предупредили его о появлении юноши в монастыре.
Терпеливо Степан ждал ответа, заметив, что игумен думает о своём.
— Быть тому, Серафим, — сдержанно кивнул Илия. — Живи и работай на благо братьев. Позову я тебя, когда придёт срок. Расскажешь, что задумал.
И хотя сердце юноши требовало немедленного исполнения замыслов, но укротил он его разумом. Стальным стержнем запер в себе торопливость и пламя желаний. Всё шло верным путём.
Не меньше месяца он трудился в монастыре, не избегая никакой работы. С каждым днём сильнее чувствовал, как неведомая, но волнующая сила наполняет душу, как крепнет стержень, а сердце наполняется радостью. Наружу рвались слова, чтобы остаться в свитках, но он знал — рано дарить их миру. Не вызрело слово, не возросла душа в своей силе. Как-то сразу всё сделалось просто и понятно.
Все называли его Серафимом. На иные имена он и не откликался, был молчалив и спокоен, дожидаясь решения игумена. А когда спрашивали его монахи, не собирается ли он стать одним из них, отвечал:
— Нет на то воли господа. Другим путём мне идти.
Братья удивлялись, что же тогда делает Серафим в монастыре, но больше не задавали вопросов.
Вскоре, Илия позвал юношу к себе.
— Вижу, новые силы в тебе, — сразу же сказал игумен. — Теперь сможешь идти дальше. Что вложил господь в сердце?
— Я должен уйти из монастыря в пустое место и выстроить скит с божеской или людской помощью, — не задумываясь, ответил Серафим. — Благословите на служение.
Поглядел Илия долгим взором, зная точно, что должен передать юноше.
— Испытание тебя ждёт, Серафим. Выстоишь, отпущу. Нет, значит, не готов.
— На всё воля божья, — сдерживая мечущееся сердце, он опустил голову.
Разве мало Серафим сделал для странника? Вспыхнуло в груди недовольством и непониманием. Почему же не пускают его исполнить, что должно´?
— Иди, Серафим. — Илия жестом показал, что ничего более юноша не услышит от него.
— А испытание? — вскинулся тот, теряя терпение.
— Придёт время — будет.
Опустив плечи, Серафим ушёл в келью и лёг, свернувшись кутёнком, словно в детстве. Растерянность и страхи начали подтачивать радость, недавно бурлившую в нём.
«Что, если недостоин я исполнить заветное? Слаб для выбранного пути. Или глупо уверил себя, что слова, горящие в сердце, нужны миру. Не лучше бы мне остаться, где был? Никому не нужны дары, сокрытые во мне», — заплутал он в собственных мыслях и чаяньях.
И опять послышалась ему насмешка за спиной, да морозец прошёл по телу.
— Глупый, Степан, — шептал голос.
Слова скользили по сознанию, непонятные, злые, топкие, словно болото.
— Обманул тебя странник, возомнивший себя самим Временем, стоящим по обе стороны от добра и зла. Он — не истина. Он — ничто. Такой же муравей, как и ты. Откуда знать муравью все дороги человечьи? Странник отвернулся и не видит, а дар его горчит полынью. Спасай себя, Степан. Вернись домой. Купец простит. Василинка примет, как мужа.
— Молчи, — Серафим закрылся от голоса, чувствуя, как разрушается стержень силы от каждого слова. — Я не слушаю тебя, змей.
Не единожды повторялась борьба юноши с настойчивым и смущающим голосом за спиной. И однажды, будучи в поле возле монастыря, не выдержал Серафим и потребовал:
— Кто ты есть, покажись?! Не прячься трусливо за плечом! Странник имел смелость показать свой лик.
Засмеялось, посыпалось звуками, будто мелкие камешки или льдинки под ногами хрустели. И не поймёшь, мужским или женским смехом окутало.
— Покажусь! — пронеслось эхо над травой.
Оставил голос послушника на время. Однако, сомнения одолели Серафима, но он продолжал работу в монастыре. Изо дня в день упорно держался замысла, решив не отступать. Огромный путь он прошёл от мальчика, который встретил странника возле родного городища, до молодого мужчины, избравшего служение.
Внимательным взглядом смотрел на него игумен Илия, часто беседовал с Серафимом об избранном пути, пока не понял, что время пришло.
Спустя год, Илия заговорил о замысле молодого послушника.
— Дам я благословение, но прежде исполнишь обет.
Слова игумен проговаривал медленно, чтобы каждое запомнилось Серафиму, да и сам не хотел упустить важного, что ему передали.
— Три полных дня стоять тебе на высоком камне в отдалении от монастыря. Я отведу тебя.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
