политических преступников, представляющих несомненный государственный интерес.
Требовался простой и одновременно эффективный выход из сложившейся ситуации. И хотя работники АРА должны были заниматься исключительно гуманитарной помощью, в особых случаях на переговорах с советскими властями им приходилось подменять американское правительство.
Строительство внутренней тюрьмы в Минске по американскому проекту вполне могло быть таковым.
Во всяком случае, тогда становится понятным, откуда в 20-х годах XX века в Минск не просто попал, но был там реализован архитектурный план классической американской тюрьмы. И это при том, что дипломатические отношения между США и СССР были установлены лишь в 1933 году, а в любом уважающем себя государстве такие документы, как «ноу-хау тайной внутренней тюрьмы», относятся к особо секретным.
В общем, версия весьма красивая, к тому же похожая на правду. Ну не рассматривать же всерьез вариант, согласно которому внутреннюю тюрьму НКВД назвали из-за визуального сходства с американской рулеткой.
«Американка», повторюсь, до сих пор является самой закрытой тюрьмой Беларуси. И за свою столетнюю историю повидала немало, пропустив через себя огромное количество абсолютно разных историй и судеб.
В 1930-е годы в ее камерах сидели выдающиеся белорусские ученые и литераторы – их обвиняли в националистическом заговоре против страны Советов. Большинство из этих людей погибли.
Во время войны здесь не просто держали, а страшно пытали антифашиста Фрица Шменкеля – бывшего ефрейтора нацистской армии, ставшего бойцом партизанского отряда «Смерть фашизму» и показательно казненного немцами в Минске 23 февраля 1944 года, в годовщину образования Советской армии. Впоследствии ему было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза – уникальный по-своему случай. Больше ни один немец, воевавший на стороне Гитлера, пусть и сменивший взгляды на жизнь, таких почестей по итогам Второй мировой войны от советского правительства удостоен не был.
Как я узнал, уже находясь там, в двухэтажном здании на 18 камер (в их числе один карцер) могло одновременно находиться около 50 узников. Это серьезные люди, которых задержал КГБ или чьи дела он расследовал и распутывал. Исторически там уже почти 100 лет содержалась партийная, научная, хозяйственная элита, по версии следственных органов почему-то вставшая на путь криминала.
В декабре 2010 года здесь одновременно находились сразу шесть кандидатов в президенты Беларуси: Алесь Михалевич, Владимир Некляев, Ярослав Романчук, Виталий Рымашевский, Андрей Санников и Николай Статкевич. Провели они в «Американке» немного времени. Их так или иначе довольно быстро выпустили либо перевели в другие изоляторы.
В июне 2020-го в стенах этой тюрьмы оказался другой потенциальный кандидат в президенты страны, уже небезызвестный читателю Виктор Дмитриевич Бабарико. Его «политическое дело», как вы наверняка помните, было практически сразу переквалифицировано в уголовное: создание преступной группы, занятой не столько подготовкой к «революции сытых», сколько распределением взяток за предоставление кредитных ресурсов из подконтрольного ему «Белгазпромбанка». Впоследствии суд доказал предъявленные обвинения вынесенным ему суровым приговором в 14 лет лишения свободы в колонии усиленного режима.
Глава двенадцатая. Стихи и проза, или Как заслуженный артист БССР стрелял в портрет Сталина
В ходе самых первых допросов мне поступило предложение, от которого было довольно трудно отказаться: оформить явку с повинной. И да, в итоге я его принял. Но, в отличие от всех этих опереточных борцов с режимом («змагаров», как принято говорить в Беларуси), никого не оболгал, не сдал и не предал. С присущим «комсомольско-юношеским задором» признал всю вину за свои проступки, которые категорически отказался считать преступлениями. Вдаваться в особые подробности не позволяет законодательство. Поэтому буквально пунктиром.
Изначально мне предъявили самую тяжелую, первую, часть статьи 293 Уголовного кодекса РБ, грозящую лишением свободы на срок до 15 лет за «организацию массовых беспорядков». Видимо, на такую «светлую мысль» моих тогдашних визави из спецслужб натолкнули найденные в моей личной библиотеке книги в совокупности с хлесткими постами в социальных сетях.
Через 10 дней мне было предъявлено официальное обвинение, и я получил статус арестованного. Объявление предъявили по второй части статьи 293 Уголовного кодекса РБ, предусматривающей уже от трех до восьми лет тюремного наказания за «участие в массовых беспорядках».
Конечно, ни в каких массовых беспорядках я не участвовал и тем более их не организовывал, о чем уже писал выше, и единственное, что мне можно было попытаться предъявить, да и то с большой натяжкой, это третью часть статьи 293 Уголовного кодекса РБ (финансирование беспорядков), предусматривающую арест или лишение свободы на срок до трех лет.
Забегая вперед, скажу, что своих сокамерников, которые провели в СИЗО КГБ довольно много времени, я все время старался подбадривать и развлекать в меру своих возможностей – стихами, байками, анекдотами.
В заточении мною были написаны семь стихотворений самого разного содержания и жанровой стилистики, от комедии до трагедии. Разумеется, я бы свои поэтические откровения уже давно забыл. Но так уж вышло, что один стих, посвященный столетию со дня основания следственного управления КГБ РБ и образно названный «Белые нитки», записал и вынес мой адвокат.
Хочется познакомить вас с этим поэтическим текстом, который представляет из себя выдуманный разговор генерала и майора НКВД. Беседа проходит в 1937 году, в разгар ежовщины. Параллельно там случаются различные нештатные ситуации.
«Белые нитки» следствия
Картонные папки достали,
Моток белых ниток нашли,
Иголку потолще схватили
В портфеле у желтой стены.
Иголка сейчас пригодится:
– Майор, подавай тот портфель.
И нитки неси, и водицы —
Работать нам вместе весь день!
Богатый мы опыт имеем
По штопке, шитью, макраме
Стряпаем все, что закажут,
Хорошего качества, в срок, поверь мне.
Конечно, придется нарушить
Настольный УК, УПК
Да все уголовное право!
Ну, мы ведь портные пока…
Зато в результате получим
Прекрасный, добротный итог.
Заказчику очень понравится.
«Хорошего качества, в срок».
– Постой, генерал, а присяга? —
Взметнулись ресницы к бровям.
– Ты мне объясни поподробней,
Иначе портфель не подам.
– Какая такая присяга? —
Опешил штабной особист. —
Майор, ты вообще… Бедолага.
Неси-ка ты мне чистый лист
Вот тут, погляди, враг народа, —
Чекист теребит карандаш.
– Сейчас зазвонит телефон,
И ты мне ластик подашь.
По этой вот желтой вертушке,
Что прямо у желтой стены,
Озвучат такой приговор,
