Дальше Привалов двигался так, чтобы прикрываться от случайных пуль с моря каменными глыбами и строениями. Ему на пути встречались лишь дымящиеся обломки и трупы. Некоторые из тел еще корчились в агонии, где-то в стороне слышались стоны раненых. Пули по-прежнему изредка посвистывали над головой спецназовца. Но теперь они чаще летели справа и слева, где продолжалась активная перестрелка. Надо было спешить, а то драгоценные союзнички могут броситься за добычей. Вот уже и плеск прибрежных волн. Уткнувшись носом в камни, торчал полузатопленный пиратский катер. Развороченная взрывом корма глубоко сидела в воде. Значит, у берега здесь глубоко, решил Привалов. Вот тебе и место, откуда нужно уходить в воду. Прикрывшись корпусом катера, можно войти в воду незаметно для посторонних глаз, потом метров тридцать под водой, а дальше в темноте его никто не увидит, решил Привалов.
Но как только он отделился от камней и сделал первый шаг к воде, сбоку его окликнули по-арабски. По звукам он сразу понял, что слева от него как минимум двое. Раз окликнули, а не стали стрелять, значит, это люди Мухаммада. Наверное, приняли за своего. Бросаться в сторону или назад было поздно. Привалов, поворачиваясь к пиратам, издал громкий универсальный возглас, который мог относиться ко многим языкам земли – «э-э!» и поднял левую руку в приветственно-успокаивающем жесте. Пиратов действительно оказалось двое, и занимались они не чем другим, как мародерством. Они пытались понять в темноте, кто перед ними, оружие их было направлено на Привалова, но по их позам он понял, что пираты не готовы мгновенно открыть огонь на поражение… в отличие от него. Спецназовец в свое время тренировался в таком виде стрельбы из неудобного положения, да еще одной рукой. Благо что в руках его был «АК-108», который был значительно легче обычного «калаша». Незаметным в темноте движением Привалов поднял ствол автомата на уровне пояса и дал длинную очередь по темным фигурам, стоящим от него метрах в десяти. По тому, как они падали, он понял, что пираты или убиты, или как минимум тяжело ранены. Во всяком случае, в данную минуту они не бросятся атаковать. Раненные в результате неожиданного нападения люди обычно рефлекторно пытаются сначала найти укрытие, а потом подумать о своих ранах. Только в третью очередь они думают о том, как оказать сопротивление нападавшему. Это если говорить о солдатах. Спецназовец же сейчас имел дело с простыми бандитами, которые привыкли к легким победам или быстрому бегству, если победа не светит.
Привалов не стал ждать рефлекторных реакций своих противников. Стрелять в него они не смогут в течение пары минут, а ему этого вполне достаточно. Спецназовец быстро закинул автомат за спину. Пытаясь слиться с землей, он низко пригнулся и одним прыжком преодолел расстояние, отделявшее его от разбитого катера. Здесь он расшнуровал ботинки и сбросил их. Автомат ему тоже сейчас был не нужен. Он будет сильно мешать плыть, да и на судне решал не автомат. Оставив при себе только бесшумный пистолет и десантный нож, в рукоятке которого был размещен спусковой механизм для одного бесшумного выстрела девятимиллиметровой пулей, Привалов шагнул в воду и нырнул в спасительную глубину. Он поплыл под водой в сторону «Карины», держась примерно в метре под поверхностью воды. На всякий случай он решил пройти под водой метров двадцать-тридцать, чтобы с берега его не было видно.
Ирина, засовывая нож в ножны, быстро осмотрела тело убитого. На поясе у него висел такой знакомый и родной отечественный брезентовый подсумок для магазинов. Из него торчали два, очевидно, полных магазина. Снимать и вешать себе на пояс подсумок времени не было. Можно было бы взять эти два магазина и засунуть сзади за ремень брюк. Но тогда падать на спину или перекатываться в процессе неизбежной перестрелки было бы очень больно. Настолько больно, что могло повлиять на координацию движений. Засунутые за ремень впереди, магазины не дадут в нужную минуту достаточно низко согнуться. Черт с ними, решила Ирина, мне не оборону держать, когда нужен солидный боезапас, а провести быструю операцию по очистке судна. Здесь роль играет не количество патронов, а точность и скорость стрельбы. Махнув рукой на патроны, Ирина двинулась дальше по коридору ко второму выходу на палубу.
Дверь на палубу оказалась приоткрытой. Ирина, присев на корточки, осторожно выглянула наружу. Никакого движения на палубе и выстрелов с этой стороны не было. Минуты три или четыре Ирина всматривалась в темноту, пытаясь уловить какое– нибудь движение. Наверное, здесь никого, решила она. Пытаясь определить, как ей действовать дальше, Ирина представила себе положение судна. «Карина» в настоящий момент стояла носом к берегу. С этой же стороны и маневрировали катера. Скорее всего, те, кто ведет огонь с корабля, действительно сосредоточены в той части судна, которая обращена к берегу. «Зачем же мне лезть под пули и выходить на палубу там, где самый ожесточенный огонь, – решила Ирина, – лучше всего выйти именно здесь. Тогда я под прикрытием судовых конструкций смогу подобраться к лестнице, которая ведет в ходовую рубку».
Ирина выбралась на палубу и присела на корточки, выглядывая из-за угла. Тут до нее дошло, что в рубку можно попасть по любому трапу, с каждого борта. Она прикинула положение катеров. Сейчас их было больше по правому борту. Четыре катера поливали огнем берег, а два – обстреливали судно. Неожиданно раздался громкий хлопок и блеснула вспышка. Один из катеров, который ближе других находился к берегу, как-то нелепо подпрыгнул, с него полетели в воду тела, а само судно, сильно дымя, по инерции двинулось к берегу и, наконец, уткнулось в прибрежную гальку. О, вспомнила Ирина, это же Дмитрий Сергеевич сработал! Еще один катер взорвался посередине бухты и стал быстро скрываться под водой. Оставшиеся суда временных союзников испуганно рванули подальше от берега и корабля. Теперь все катера находились по правому борту. Это означало и то, что внимание тех пиратов, которые отстреливались с корабля, также переключилось на правый борт.
Ирина быстро обогнула судовую надстройку и выглянула на левый борт. Сразу же в глаза ей бросились два чернеющих в темноте тела. Значит, уже минус пять, подсчитала про себя Ирина. Медленно продвигаясь вдоль стены надстройки, она смотрела вверх на трап, где мог неожиданно показаться враг. На носу судна были один или двое пиратов, но сейчас важнее было уничтожить тех, кто находился в рубке. Но для этого нужно незаметно пробраться по трапу, который открыт со всех сторон. Если ее заметят с носовой части палубы, то спрятаться на трапе будет негде. Тут до Ирины дошло – а почему она решила, что если ее заметят с палубы, то сразу начнут в нее стрелять? Кто, по мнению пиратов, мог быть на корабле, кроме них? Никто, потому что команда где-то заперта. Если ее заметят, то первым делом подумают, что это кто-то из своих. В любом случае палить сразу не станут, решила она. Вот это ей и нужно. Всего секунды нужны, чтобы открыть дверь в рубку и положить двух-трех человек, которые там засели. Эх, подумала Ирина, гранату бы сейчас, «Ф-3». Вот тогда одним махом всех в рубке по стенам бы размазала. Но гранаты у нее не было, и у убитых пиратов она их тоже не видела.
Другого выхода у девушки не было, да и времени на особые размышления тоже. Ирина неслышной тенью скользнула к началу трапа и, стараясь не делать резких движений, которые привлекают внимание, а, наоборот, двигаясь плавно и равномерно, начала подъем в рубку. Стекла надстройки были разбиты вдребезги. Даже в темноте были видны следы пуль на внешних стенах рубки. На верхних ступеньках Ирина стала приседать по мере подъема, чтобы ее голова неожиданно не появилась в большом оконном проеме рубки. Присев на верхней ступени, Ирина настроилась на быструю стрельбу по нескольким целям, пальцем проверила, что автомат переключен на автоматический огонь. Прислушавшись к грохоту выстрелов, раздававшихся изнутри, она убедилась, что в рубке трое стрелков. Правда, всегда существовал шанс наличия где-нибудь в углу на полу еще одного раненого и перепуганного, сжимающего в руке пистолет. Такое бывало в ее практике. Хорошие ребята погибали, не предполагая такого, и Ирина давно усвоила основной принцип – не расслабляться, пока не убедишься, что за спиной у тебя чисто.
