и, возможно, была здесь задолго до этого. Но все-таки шанс ее исчезновения в течение ближайших суток-двух далеко не нулевой.
– Ну а вы как? – с надеждой посмотрел на Подуху и Васюту с Олюшкой Лом. – Подождете? Я быстро, только гляну на родителей одним глазком – и сразу обратно. Верите?
– А можно тогда и я с тобой пойду? – спросил у Капона Васюта и тут же обернулся к осице: – Я тоже не навсегда, я стопудово вернусь! Просто заяву надо на увольнение накатать, а то меня на работе хватятся, начнутся поиски, до родителей докатится – они же с ума сойдут!
– Ну а так они с ума не сойдут? – нахмурилась Олюшка. – Ты ведь все равно исчезнешь, хоть с заявлением, хоть без.
– Да они в Мончегорске почти не бывают теперь, они как на пенсию вышли – дом в деревне купили. Вологодская область, Великоустюгский район, может, слышали? Там еще Дед Мороз… не в деревне, ясен пень, а в самом Устюге… Короче, они разве что на зиму приедут сюда, а пока я один в мончегорской квартире обитаю.
– Но все равно ведь рано или поздно хватятся! – не унималась осица.
– Так вот я насчет этого Андрюху хотел попросить… – виновато заморгал Васюта, посмотрев на Капона. – Андрюх, ты придумай что-нибудь для них, ладно?..
– Нет уж, сам придумывай! – возмущенно замотал головой Капон. – Давай иди сейчас со мной, пиши свое заявление и для родителей тоже записку оставь, а еще лучше позвони им.
– И что я им скажу?..
– Что встретил девушку из другой страны и переезжаешь к ней на пээмжэ, например, – пожал плечами Капон.
– Какую еще девушку?! – вскинулся Васюта. – У меня теперь Олюшка есть, мне никаких других девушек не надо!
– Так я как раз и есть из другой страны, – очень серьезно сказала осица. – В такой другой, что другее не бывает. И ты как раз в эту страну и переезжаешь, разве нет?
– Д-да… Ну… это… ясен пень.
– В общем, я тоже иду с вами в этот ваш Мончеградовск! – заявила вдруг она столь безапелляционным тоном, что все сразу поняли: точно идет.
– В Мончегорск, – все же поправил Капон и спросил: – Но зачем?
– Не очень понимаю, что значит «позвони им», но догадываюсь, что там у вас можно с помощью каких-то технических средств установить голосовую связь на расстоянии. Так вот, я сама поговорю с Васиными родителями и успокою их. А еще мне жуть как хочется увидеть, как у вас там, – совсем по-детски улыбнувшись, призналась она. И усмехнулась уже в своей привычной манере: – А заодно гляну, как там у вас наша «ОСА» поживает – накручу девкам хвосты, если дурака валяют. Да шучу я, шучу, не надо так на меня пялиться, глаза выпадут!.. Я еще книг там у вас набрать хочу.
– Мы лучше электронную читалку купим! – обрадовался Васюта. – Накачаем тебе туда книжек на всю оставшуюся жизнь!
– А тебе что нужно в Мончегорске? – спросил Зан у молча все это выслушивающего Подухи.
– Мне?.. – удивился тот. – Ничего. Я с ними идти не собираюсь.
– Вот как? – поднял псевдоброви кибер. – Весьма неожиданно.
* * *
Откровенно говоря, Капону все это, мягко говоря, не очень нравилось. Да, насчет того, чтобы с ним пошел Васюта, он был точно не против – во‑первых, и в самом деле не собирался за того отдуваться перед его родителями, что-то придумывать, врать им… А во‑вторых, в глубине души надеялся, что, попав домой, в красивый, мирный, безопасный город, в уютную квартиру со всеми удобствами, с магазинами под боком и прочими благами цивилизации, приятель передумает возвращаться в жестокий, суровый, смертельно опасный мир Помутнения. Любовь? Да ну, на хрен, какая любовь? Тоже помутнение, только в башке. В конце концов, в Мончегорске, возможно, тоже проживает Олюшка – ее тамошняя копия, которая, бонусом ко всему, не является участницей бандитской группировки. И вот да – то, что с ними собирается пойти сама эта Олюшка, – это уж совсем перебор. Мало того что тогда Васюта точно не передумает, так еще и придется все время быть начеку, чтобы она, дикарка, куда-нибудь не влипла. Да и Лом, честно говоря, тоже будет не особо к месту. Все в том мире будет для него непривычным – тоже может чем-то выдать себя, выкинуть какую-нибудь глупость, объясняйся потом с властями… Тем более и документов у него нет, да и сам факт появления в городе двух Андреев Кожуховых вызовет массу вопросов у знакомых, которых у него в Мончегорске немало, и по закону подлости обязательно кто-нибудь встретится.
Да что знакомые!.. Капон едва не схватился за голову… Ведь Лом хочет пойти в Мончегорск, чтобы повидать родителей! И как это будет выглядеть?.. Они заявятся вдвоем, и он, Капон, скажет: «Познакомьтесь, мама-папа, это мой двойник из параллельного мира. Он на вас только посмотрит – и сразу уйдет, не пугайтесь».
Лом будто подслушал его мысли.
– Слушай, Капон, – произнес он непривычно смущенным тоном. – А как мы покажемся твоим родителям вместе? Этого ведь делать нельзя. Мы когда были двуединым, я ведь во все твои воспоминания не лазил… ну, в смысле, ты и сам знаешь… так что я толком ничего из твоей памяти об этом не взял и теперь как полный идиот себя чувствую, веришь? Ты меня научи, как себя нужно вести, что делать, чтобы меня не раскусили, а сам где-нибудь на улице подожди, пока я к ним схожу…
– А не сходить ли тебе в другое место?! – огрызнулся Капон.
– В какое?.. – не понял взломщик.
– В эротический пеший тур на китайскую гору… – пробурчал, сбавляя обороты, Капон. – Ты что, вот прям реально очень хочешь их увидеть?..
– А ты бы не хотел? – буркнул в ответ Лом.
– Блин, не вовремя мы с тобой в таком случае разъединились… Навестили бы их в едином теле, а уж потом и…
– Так давай снова станем двуединым? – перебил воодушевившийся взломщик.
– Как? Мы ведь, когда вышли в мой мир, остались по-прежнему одним Ломоном, ничего не изменилось.
– Но когда вернулись – разъединились. То есть изменение произошло при возвращении. Что нам мешает попробовать туда-обратно по-быстрому прыгнуть?
– Не, слушай, – поморщился Капон, вспомнив о еще одной проблеме, – даже если получится, это же мне тогда… ну, нам в смысле, придется опять потом сюда возвращаться, чтобы разъединиться, а мне потом опять до Мончегорска одному хреначить. Че-то мне это как-то не особо нравится, веришь?
– Это последняя просьба, с которой я к тебе обращаюсь, – засопел Лом. – Больше ты меня никогда в своей жизни не увидишь и
