Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
жидкость уменьшила жжение. Я вытер губы тыльной стороной ладони и надел маску.
В машине было как-то по-домашнему спокойно. Дворники с определенной периодичностью убирали капли со стекла.
Самое страшное для автомобилиста во время дождя — это две вещи: лужи и лужи со встречными машинами. Лужи опасны тем, что не видно, какой глубины яма, в которой они образовались. Лужи и встречные машины — тем, что отлетающие брызги заставляют непроизвольно отдернуться, потерять на несколько секунд обзор и, как следствие, контроль над дорогой.
Аня смотрела в окно на проплывающий лес. На дороге, по которой мы ехали, не было ни одной машины, и от этого казалось, что остального мира не существует, а реальны только мы и дождь. Город вынырнул из-за леса, и вместе с ним в салон ворвался шум дождя, который до этого был практически не слышен.
Я высадил Аню возле дома. Что-то изменилось в ней, в ее поведении, и это было связано не с моим утренним наездом, а с чем-то другим. Но у меня не было ни сил, ни времени, чтобы разбираться в особенностях ее поведения: в мыслях я был уже у Ольги Николаевны.
* * *
Не знаю почему, но каждый раз перед тем, как с ней увидеться, у меня возникало ощущение, будто бы я иду на экзамен. А когда ты на него идешь, совершенно неважно, готов ты к нему или нет. Сколько бы ты ни сдал этих экзаменов, а внутри все равно «сосет под ложечкой». Мое нынешнее состояние усугублялось еще и тем, что меня сегодня несколько раз рвало. Но, как бы плохо мне ни было, я не мог пропустить встречу с ней.
Снова вспомнился Андрей и как именно от него я узнал, откуда взялась эта самая «ложечка». Оказалось, в старину «ложечкой» называлась небольшая впадина над мечевидным отростком грудины, на границе груди и живота. В общем, ложечка действительно была там, где сходятся нижние ребра.
Перед тем как попасть к Ольге, я на всякий случай выпил еще один пакетик антацида.
Зайдя в приемную, я поздоровался с секретарем Ангелиной Альбертовной, которая что-то то ли методично набирала на клавиатуре по работе, то ли активно переписывалась в какой-нибудь социальной сети.
— К директору?
— Нет. Ольга Николаевна на месте?
— Да, на месте.
Я постучался. Из-за двери раздался ее хрипловатый голос:
— Входите.
Несмотря на достаточно теплые отношения, которые были между нами в прошлом, сейчас у меня не поворачивался язык назвать ее по имени. Неимоверная тяга к соблюдению правил преследовала меня всю жизнь. Я был подчиненным, и поэтому ни о каких панибратских отношениях не могло быть и речи. Мы оба вели себя так, будто бы прошлого не было, да и она никогда не предлагала перейти на «ты». А меня все устраивало.
Я сел, как обычно, напротив нее и поставил на стол пирожные.
— Чай, кофе?
— Чай.
Она повернулась и, открыв нижнюю секцию шкафа, достала оттуда свою белую кружку с чертополохом и картонный одноразовый стаканчик для меня. Я почему-то вдруг задумался о том, что это значит. Одноразовые стаканчики очень практичны: с одной стороны, можно выпить и выбросить, а с другой — требуют постоянного контроля: необходимо следить за их наличием и вовремя покупать. Может быть, наше общение с ней, да и я сам — всего лишь такой вот картонный стаканчик?
Самая страшная вещь — это оставлять меня наедине с самим собой. Все мои действия и постоянная занятость объясняются тем, что как только я перестаю думать о чем-то конкретном, то начинаю анализировать окружающих людей и их поведение. Это происходит неосознанно, помимо моей воли, и в своих рассуждениях я могу зайти очень далеко. Поэтому я одернул себя и посмотрел на нее.
Пока я думал о наших отношениях в разрезе одноразовых вещей, она быстро и ловко наполнила посуду горячей водой из кулера, который стоял у нее возле стены. Затем вытащила салфетки и коробку с набором чаев, которую открыла передо мной. Кроме того, она достала одноразовые ложки и длинные пакетики с сахаром — такие обычно предлагают в кафе или поезде.
Раздался звук пришедшего на почту сообщения. Она обратила свой взгляд на экран монитора. Как же я люблю наблюдать за ней в такие моменты! Губы слегка поджаты, вся мимика выражает целеустремленность. Она сделала несколько кликов мышкой и затем немного отъехала назад на стуле, чтобы лучше видеть меня.
— Ну что, рассказывайте, как у вас дела? Как ваш новый сотрудник? Что вы делаете? Почему вы не выбрали чай?
Я просто не успевал за всеми ее вопросами, хотя и понимал, что большинство из них заданы не для того, чтобы получить ответ, а для того, чтобы просто задать. Мозг женщины устроен таким образом, что именно те вопросы, на которые я не отвечу, станут поводом для обиды либо будут предложены свои варианты ответа, которые приведут к худшим последствиям. Мне нравилось следить за ее эмоциями: смена настроения на лице происходила столь быстро, что мне казалось, будто я просто эмоциональный труп.
— На работе все хорошо. Новая сотрудница очень исполнительная, но не хватает опыта. Мы, как всегда, занимаемся с растениями. Можно мне взять вот этот чай?
— Конечно, вы еще и спрашиваете. Что за невозможный человек! Как продвигаются ваши исследования?
— Мне не хотелось бы говорить о работе, потому что я и так все время о ней говорю. Давайте лучше поговорим о вас.
— А что у меня? Вы же знаете, какой у меня день. Утром у директора. Потом общая летучка, на которой вы почему-то были всего лишь один раз. Потом бумаги и куча поручений. Квартальный отчет. Все проверить от всех лабораторий и свести в общую таблицу.
— В общем, у вас все как всегда. Работа, работа и еще раз работа. Грустно, когда работа становится смыслом существования.
— А у вас разве не так?
— Наверное, тоже так, но мне не хочется, чтобы это превращалось в норму. К тому же в моей работе есть всегда что-то новое, есть загадки и вопросы, на которые я ищу ответы.
— То есть вы считаете мою работу бесполезной?
Именно эта ее черта — черта, присущая любой женщине, но так ярко проявляющаяся именно в общении с ней, — превращать любое мое утверждение в вывод, который оборачивался против меня, с одной стороны, бесила меня, а с другой —
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
